Мальчик в башне

Думаю, если приедут нас спасать, она сможет выйти наружу. А если нет – нас теперь много, мы сможем ее вынести. Есть я и Оби, и Дори поможет, и Бен, думаю, тоже. Ей придется пойти с нами. С ней не случится то же самое, что случилось с женой Бена. Я об этом позабочусь.

Я спускаюсь вниз на завтрак. Дори тихонько напевает песенку. Она объявляет, что на ужин будет кое-что особенное, но не говорит что именно. Это сюрприз.

Оби и Бена нигде не видно. Дори говорит, что они уже поели и занимаются водяным баком на крыше. Наверно, беспокойство проявляется у меня на лице, потому что Дори решает меня приободрить:

– Не переживай. Ты же знаешь, они будут очень осторожны. И ты слышал теорию Оби, что споры не залетают так высоко.

Мы едим крекеры с арахисовым маслом и горстку консервированных фруктов. Мне не очень нравятся такие фрукты, потому что мне всегда кажется, что у них металлический привкус, даже если другие ничего такого не ощущают. Поэтому я пытаюсь проглотить фрукты быстро, не пережевывая.

Я отношу маме завтрак и иду в поисках еды на еще не исследованный этаж. В первой квартире плохо пахнет, и я нахожу только пару банок корма для собак. Рюкзак у меня почти пустой, так что я иду в следующую квартиру.

С первой же секунды я понимаю, что хозяин любил печь торты. Я нахожу мешочки муки, маленькие красные баночки какао-порошка, пачки яиц, пакетики цветной посыпки и съедобных серебряных шариков.

Я останавливаюсь у фотографий на стене. На каждой изображены красивая женщина и двое маленьких мальчиков. Они младше меня, кареглазые, с темными кудрявыми волосами. На каждой фотографии они улыбаются. Интересно, где они сейчас? Улыбаются ли они так же, как на этих фотографиях?

У нас в квартире есть несколько наших с мамой фото. Есть одна, где я еще совсем малыш, а мама улыбается широко-широко. Есть другая, с моего дня рождения: я сижу у мамы на коленях, передо мной стоит белый торт. Мне грустно, когда я на них смотрю, потому что все изменилось. У нас нет новых фотографий. Люди не фотографируются, когда им грустно.

Я складываю муку в одну кучу, а все сладкое – в другую. В конце концов у меня собирается семь кучек разной еды. Придется ходить несколько раз, чтобы унести все вниз.

Но прямо перед тем, как я начинаю складывать еду в рюкзак, я замечаю что-то в окне. Кажется, снаружи что-то двигалось. За деревьями.

Что-то или кто-то пробежал и скрылся из виду. Я смотрю и смотрю в точку, где я что-то заметил. Снова вижу какое-то движение, около куста. Будто кто-то за ним прячется.

Я снова вглядываюсь, но ничего не вижу. Я мог бы уговорить себя, что там никого нет. Но я продолжаю смотреть, снова и снова пробегая глазами по кустам, пытаясь разглядеть, что там двигалось.

Я уверен, что там кто-то есть, что он смотрит на башню прямо сейчас. Может этот кто-то в маске, как Оби, но у него кончается воздух.

Я думаю: «Может, им нужно прийти в башню, как Бену и его жене».

Я думаю: «Может, их тоже нужно спасти».

Я знаю, что я не герой. Не супермен в ярко-красном плаще, который всем поможет. Я боюсь, и переживаю, и не хочу умирать. А если выйду из башни, умереть я могу легко.

Но внутри меня есть что-то бо́льшее, отчего я разворачиваюсь и бегу к двери. То чувство, когда я сидел рядом с Беном, а он благодарил меня за подаренный ему и Иви шанс. Я раньше такого не ощущал. Это какая-то уверенность, что я делаю что-то правильное. И сейчас правильно попытаться и спасти того человека снаружи.

Я знаю, что нельзя терять время. Мне нужно бежать к нему, сейчас же. Бен говорил, что Иви умерла за секунды на открытом воздухе. Что, если у человека в кустах мало воздуха? Или он ранен и не может пройти последний отрезок до нашего дома? Что, если это его последний шанс?

Нет времени искать Оби, или Дори, или Бена. Я бегу вниз в подвал как можно быстрее. Ноги перепрыгивают через ступеньки так быстро, что я боюсь споткнуться и что-нибудь сломать. Но я не падаю.

Я добегаю до самого подвала. Поднимаю потрепанный рюкзак с серебряным баллоном, который мы нашли раньше. К нему все еще прицеплена маска. Я кручу штучку сверху, как делал Оби, и слышу тихое шипение, доносящееся из маски. Прикладываю ее к лицу ее и делаю вдох. Работает. С трудом надеваю рюкзак. Он слишком большой для меня, но я справлюсь.

Потом я приклеиваю маску, как приклеивал Оби. На себе это делать тяжелее. Я постоянно запутываю скотч, он прилипает сам к себе, и мне приходится начинать заново.

Наконец я надеваю старые очки для плавания и обматываю лицо шарфами.

Я готов.

Глава 42

Чтобы выбраться наружу, мне придется приоткрыть угол пластика, который Оби растянул поперек коридора, и оторвать скотч от дверей.

Я чувствую себя ужасно виноватым – Оби сделал все это, чтобы нас защитить, – поэтому, уходя, пытаюсь как могу вернуть все на место. Самое страшное, что может случиться, – это споры в башне. Неважно будет, спасу ли я кого-нибудь, если при этом в башне все умрут.