Мальчик в свете фар

О господи…

Господи…

Кто-то крепко привязал его к его собственной кровати. За руки и за ноги. На нем не было одежды. Только боксеры. Рот заклеен. Ступни торчали. В направлении мужчины в лыжной маске с большим ножом в руке.

– Ты меня слышишь? – сказал тот, злобно взглянув на него, и еще раз пырнул его ножом.

Твою м…

Он так громко взвыл, что голова чуть не лопнула, но изо рта снова не донеслось ни звука.

– Ты очнулся?

Рённинг кивнул.

– Хорошо, – сказал глазастый спокойным голосом. – Любишь поговорить, да? Любишь внимание?

Мужчина, образовав рукой в перчатке куклу, стал говорить от ее лица:

– Смотрите на меня. Я в телевизоре. Я нахожу секреты. Я думаю, что я особенный.

Господи.

– А ты знаешь, что мы делали в Афганистане? С теми, кто слишком любит болтать?

Рённинг почувствовал кончик ножа на ступне. Его тело дернулось, комната опять начала крутиться.

Что за ад.

Должно быть, он снова на мгновение отключился, потому что, когда открыл глаза, мужчина в лыжной маске стоял, склонившись над ним.

Он почувствовал запах.

Запах перчатки, которой его ударили, чтобы он очнулся.

И чего-то кислого.

– Ты не должен сейчас отключаться, ок?

Лыжная маска снова села у постели.

В дырках на маске темные глаза.

– Кивни, если ты тут.

Рённинг кивнул. Так, как никогда еще не кивал.

– Хорошо. Больше не засыпай, ладно?

Рённинг лихорадочно закивал.

– Хорошо. Ты сука, да? Крутишь хвостом в красивой одежде на экране и крадешь внимание?

Рённинг рьяно закивал.

Он почувствовал, как от него воняет.

Страх, превратившийся в вонь из подмышек.

Господи.

Твою мать.

– Хорошо, – кивнул человек в маске. – Но теперь ты моя сучка. Понимаешь, я умею импровизировать. Я люблю планировать, в этом моя сила, но когда хочу, могу и импровизировать, правда?

Рённинг не знал, хотел ли тот, чтобы он ответил на последний вопрос, но на всякий случай кивнул. Свет от люстры бил в глаза. Такой чувствительности в теле Эрик никогда и близко не ощущал. Он словно чувствовал на ноге холодное лезвие, хотя мужчина и не касался его ножом.

– Ты моя сучка?

Рённинг неистово закивал, и тут его вонь усилилась, его затошнило.

– Хорошо. В обычной ситуации я бы просто тебя убил, но я подумал, почему бы не использовать эту сучку? Импровизировать? Умно, правда?

Нечто похожее на улыбку возникло в дырке в нижней части маски.

Рённинг закивал изо всех сил.

– Знаю. Я умен. Они думали, что им удастся избежать этого? А теперь, как тебе кажется, это так?

Мозг Эрика работал на последней передаче, но это было все равно что плыть против течения.

Афганистан?

Избежать?

Но чего?

Он на всякий случай помотал головой.

– Лашкаргах, – тихо произнес голос. – Знаешь, где это?

Рённинг лихорадочно покачал головой.

– Конечно же, нет, – сказал мужчина в лыжной маске, пожав плечами. – Вот так жертвуешь жизнью за родину, и где благодарность? Меня показывают в новостях? С медалями на груди? Ты видел какой-нибудь парад? Как дети машут флагами и играют на трубе? Нет. Они надеялись, что все просто забудется, не так ли? И что, спрятаться в подвале? Притвориться, как будто ничего не было?

Мужчина зажмурился и демонстративно сплюнул на пол.

– Нет. Теперь настало мое время.

Он засунул перчатку в карман чего-то похожего на военную куртку и достал листок бумаги.

– Видишь это?

Рённингу не было видно, что там написано, но он все равно закивал.

– Передашь им это от меня, ладно? И я имею в виду не тех, с кем ты работаешь. А высшие инстанции. Самые верха. Понял?

Рённинг снова кивнул и почувствовал, что весь вчерашний день вот-вот выйдет из его желудка.

– Хорошо, – усмехнулся рот в дырке и поднялся.

Он быстро повернулся к стене и ударил ножом по бумажке.

Эрик Рённинг увидел, как рукоятка задрожала на обоях. Мужчина в маске подошел к нему и развязал ему одну руку. Уши Эрика едва уловили, как где-то вдалеке захлопнулась входная дверь, как тут же он трясущейся рукой содрал скотч со рта и перегнулся через край постели.

И заблевал весь пол.

47

Габриэль сидел в маленькой переговорной вместе с Ильвой и Людвигом, впечатленный тем, как много пожилой следователь успел повесить на стену за такое короткое время. Множество фотографий. И под каждой – маленькая бумажка с именем. Развешаны согласно их связи друг с другом. В этом-то была серьезная проблема, над которой они работали со вчерашнего вечера, по-прежнему особенно никуда не продвинувшись.

Связь… Непохоже, чтобы она здесь была.

– Это, должно быть, просто случайные жертвы, – вздохнула Ильва, снимая очки.

Она потерла глаза и зевнула.

– Я тоже не понимаю, – пробормотал Гренли, снова бросив взгляд на разноцветную стену. – Это по-прежнему единственное, что у нас есть?

Он указал на красную линию, связывающую Вивиан Берг и Реймонда Грегера.

– Я забыла, кто это вокруг Курта Ванга? – спросила Ильва.

– Его группа, – ответил Гренли. – Вокалистка Нина Уилкинс. И барабанщик, португалец Данило Коста.