Мальчики-мальчишки

Он считал её своей сестрой, он к ней привык, как к старшей сестре. Он даже в армии носил во внутреннем кармане её фотокарточку, а когда показывал кому-нибудь, и его спрашивали, что это за красавица, то он важно отвечал, что это его старшая сестра. Другие солдаты, у которых ещё не было невест или подруг, иногда носили в этом заветном внутреннем кармане даже вырезанные из журналов фотографии известных на весь мир актрис и нагло врали, что «она меня дома ждёт не дождётся!». Это был своеобразный армейский стёб, чтобы в нагрудном кармане над сердцем обязательно был, пусть совсем маленький, портрет какой-нибудь «зазнобы». Замполит ругал их за это дураками, рассказывал, что пуштуны вытаскивают у убитых или пленных советских солдат всё из карманов, разглядывают этих совершенно непостижимых для них женщин с непокрытыми головами и незакрытыми лицами и отпускают в их адрес свои грубые комментарии. После этого некоторые парни стали съедать фотокарточки своих «дам сердца», когда над ними нависала угроза плена или смерти. В казарме, естественно, дико ржали по этому поводу. Волков и сам проглотил эту заветную карточку во время того боя, после которого он окончательно сошёл с ума, когда его чуть не похоронили. И он убедился, что замполит не врал: из карманов, в самом деле, вытащили всё, что там было.

Она писала ему много писем, но почта работала неважно, и пришло всего два ответа от него, а потом он и вовсе перестал отвечать, и она почувствовала, что с ним случилось что-то страшное. Ей тогда приснился ужасный сон, в котором он, якобы, умер, и его закопали в чужую землю чужие люди, а она идёт по этой потрескавшейся от зноя земле, ищет его могилу и вдруг слышит, как он зовёт её откуда-то из-под толщи этой раскалённой почвы. Она проснулась и разрыдалась, разбудив весь дом и изрядно испугав своих родителей и братьев.

Так он ушёл и не вернулся. Вместо него пришёл какой-то другой человек с седой головой, чужой и незнакомый, который прятался ото всех. Этот человек пришёл так тихо, что несколько дней никто на улице и не знал об этом, пока он не начал кричать по ночам. Она видела других ребят, которые возвращались оттуда, но никто из них не изменился так, как он.

Однажды, тёплым весенним вечером, она вырезала цветы из бумаги для детского утренника, как в окно её комнаты, легко подтянувшись на подоконнике, неслышно запрыгнул какой-то огромный мужик. Он так тихо передвигался по её маленькой комнатке, что казалось, будто это тень, а не человек. Она не сразу поняла, что это ОН, и сначала очень испугалась и забилась от него в угол, а он сел перед ней, уткнулся ей в колени, заплакал и сказал, что совершил что-то ужасное, ударил какую-то девчонку на танцах, и сам не знает, как это получилось. Она его успокаивала, гладила по седой голове, говорила, что всё пройдёт, что на самом деле он совсем не такой.

– Ну, здравствуй, Котя, – сказала она ему, и они стали вспоминать то счастливое, навсегда ушедшее время, когда были детьми. Как он подарил ей пуговицу, которую она до сих пор хранит в шкатулке. И то, как он добыл ей кувшинку, гербарий из которой лежит у неё в столе вместе со всеми его письмами к ней. И как они вместе лечили сломанное крыло у потрёпанного кошкой воробья, а потом целый день дружно ревели в три ручья, когда воробей всё-таки умер. И они тихо смеялись и радовались тому, что снова встретились и что всё ещё будет хорошо. Потом она уложила его спать на свою кровать, и он свернулся калачиком и заснул, а она всю ночь не спала, вырезала цветы и вздрагивала, когда он всхлипывал во сне, как всхлипывают маленькие дети. Но она была рада тому обстоятельству, что её Котя на самом деле жив, что он вернулся другим, но теперь она разглядела его, и её верное сердце ликовало от счастья.