Мальчики с кладбища

Ядриэль невольно оглянулся через плечо. Мама ободряюще улыбнулась ему, а Джулиан поднял два больших пальца вверх, ухмыляясь от уха до уха.

– Для меня большая честь видеть всех вас здесь в последний день праздника и поприветствовать наших детей в новом качестве! – сказал его отец, обращаясь к толпе. – Спасибо, что присоединились к нам и невероятным молодым людям, которые стоят перед вами. – Он стоял прямо, а голос эхом отражался от стен огромной церкви.

Ядриэль привык видеть своего отца в клетчатых рубашках, с взлохмаченными волосами и усталыми глазами, работающего на кладбище или дремлющего на диване. Но сегодня вечером, облаченный в регалии, стоящий прямо, улыбающийся и харизматичный, Энрике выглядел как законный лидер брух.

– Кроме того, давайте поблагодарим Госпожу Смерть за то, что она позволила нам всем быть вместе на сегодняшнем празднике, – сказал его отец, и по толпе прошел тихий ропот. – Не проходит и дня, чтобы мы не вспоминали о вас перед воссоединением в День мертвых.

Ядриэль посмотрел на Госпожу, которая стояла в своей нише, задрапированная белым. Он вспомнил ее образ в пещере – прекрасный и устрашающий одновременно.

– Сегодня наши дети присоединятся к длинной традиции брух, которые служили нашей Госпоже, исцеляя тех, кто страдает, и направляя тех, кто блуждает, – продолжил его отец, указывая на четверку у алтаря. Ядриэль изо всех сил старался не сутулиться. – Сегодня мы празднуем вечную жизнь. Такое возможно только вместе. – Он сделал паузу. – Для меня это особенный акеларре, поскольку мой сын…

Сердце Ядриэля подпрыгнуло к горлу.

– Наш сын, – поправил себя папа, долго глядя на Камилу, прежде чем обратить свой взор на Ядриэля, – Ядриэль присоединяется ко мне в качестве брухо.

Мой сын.

Брухо.

Сколько же он ждал этих слов? Наконец-то услышав их, сказанные вслух в комнате, полной брух, Ядриэль почувствовал слабость в ногах. Это было похоже на сон, но намного лучше.

– Думаю, это особенный вечер для всех нас, верно? – Толпа одобрительно зашептала. – Акеларре прежде всего чествует переход. Все вы находитесь на грани между молодостью и взрослой жизнью, – сказал он четверке молодых брух. – Между неопределенностью и уверенностью. Наши традиции должны эволюционировать и меняться с каждым поколением. То, что мы следуем древним традициям, вовсе не означает, что мы не можем расти. Последние несколько дней доказали мне это, – сказал Энрике. – Я подвел своего сына Ядриэля и как отец, и как лидер, – сказал он толпе.

Ядриэль затаил дыхание, ошеломленный искренностью и откровенностью отца. В толпе позади него раздался ропот, но Энрике продолжал:

– Он пытался сказать мне, кто он такой, но я не слушал и не понимал. – Затем он посмотрел на Ядриэля. – Но теперь я слушаю и обещаю учиться, – поклялся он.

Слезы навернулись на глаза Ядриэля, но он заставил себя сдержать их.

– Рост – это не отклонение от прежнего курса, а естественный прогресс, чествующий тех, кто скрепляет это сообщество.

По толпе пронеслись поддакивания и аплодисменты. Восторженное улюлюканье Джулиана перекрывало остальные звуки. Из груди Ядриэля вырвался дрожащий смех. Его сердце было так полно, что приготовилось разорваться в любой момент.

– И как же радостно было наблюдать за тем, как вы превращаетесь в невероятных молодых людей, которыми, как показал опыт, вы являетесь, – сказал Энрике, прижимая ладонь к груди и глядя на Ядриэля. Карие глаза были мягкими, а улыбка – обожающей.

Подбородок Ядриэля дрожал, глаза горели, он улыбался так широко, что болели щеки.

– Ядриэль, ты проявил великую храбрость и силу, подобных которым род брух не встречал тысячи лет, – продолжил его отец. – Ты пожертвовал собой, чтобы спасти своих друзей, семью и, самое главное, жизни двух незнакомых тебе людей. А для этого требуется больше, чем просто мужество и сила. Госпожа разглядела в тебе величие, которое не смог увидеть даже я. Ты будешь великим брухо и великим человеком, и мы чтим жертву, которую ты принес, – горячо сказал Энрике.

Ядриэль не знал, что ответить. Ошеломленный и ярко-красный, он был так потрясен, что пришлось отвернуться. Величие? Жертва? Эти слова были ему незнакомы. Он просто пытался сделать, как надо.

– Мы также должны поблагодарить Марицу, – продолжил Энрике, переводя внимание на нее, – которая проявила собственную невероятную силу.

В отличие от Ядриэля, Марица совершенно спокойно отнеслась к похвале.

Она решительно кивнула в знак согласия. Вид ее гордо вздернутого подбородка немного успокоил нервы Ядриэля.

– Исцеление Ядриэля – еще одно проявление великой любви и стойкости. Что-то подсказывает мне, что вам предстоят великие дела, – сказал его отец, а затем обратился ко всем четверым и добавил: – Всем вам.

– Он даже не представляет, – шепнула Марица Ядриэлю уголком рта. Она подмигнула ему, и Ядриэль улыбнулся в ответ.

Зная Марицу, это определенно не последний раз, когда он будет обязан ей своей жизнью, но Ядриэль не возражал. Без нее он был бы мертв. И хотя смерть не была концом, он был не против пожить еще.