Мальчишка-командир

И вдруг Аркадий поперхнулся: «Офицеры!.. Это месть за офицеров, которых я выследил в кафе!.. — И тут же успокоил себя: — Нет, если бы заговорщики, которые остались на свободе, знали бы, что я выследил их товарищей, они бы просто меня застрелили. Тогда кто же?!»

Ответа он не находил, но у него появилось ощущение, что разгадка близка. Адрес на сегодняшнем конверте и текст письма были слеплены из букв, вырезанных из газеты. Значит, человек опасался, что его узнают по почерку. И Аркадий пожалел, что изорвал предыдущие послания, написанные от руки.

Затем его мысль почему-то перенеслась к недавней встрече в Совете, когда в комнате у Марии Валерьяновны он столкнулся с Сашей Рязановым. Могучего сложения парень, Саша выглядел измученным и похудевшим, глаза его были воспалены, словно он неделю провел без сна. На плече у Рязанова висел карабин, а за спиною — вещевой мешок.

Мария Валерьяновна расцеловала Сашу. Он смутился, неловко чмокнул Гоппиус в щеку, кивнул Аркадию и выбежал из кабинета.

— После концерта в вашем училище совсем затравили парня, — сказала Мария Валерьяновна Аркадию. — Пришлось отпустить на фронт, хотя самим не хватает людей.

Саша Рязанов, сын фельдшера, закончил реальное училище в 1917 году, вступил в большевистскую партию и стал одним из главных помощников Марии Валерьяновны. Последнее время он заведовал организационно-агитационным отделом уездного военкомата.

В то утро, когда уезжал Рязанов, Аркадий был утомлен ночным двухсменным дежурством, его подташнивало от голода и клонило в сон. Слова Гоппиус скользнули мимо сознания. А сейчас до него внезапно дошел их смысл.

...Месяц назад, в январе, известный в Арзамасе богач инженер Тренин обратился в Совет за разрешением провести в реальном училище, которое славилось отличным актовым залом, благотворительный вечер с участием приезжих артистов. Поскольку весь сбор, за вычетом расходов, должен был поступить в пользу раненых солдат, то цену за билеты назначили очень высокую. Публика победней попасть на концерт не могла. Это и навело на мысль, что вечер преследует не только благотворительные цели.

Аркадий и еще двое реалистов были посланы Марией Валерьяновной на вечер «для соблюдения порядка». Голиков уже давно ходил в полувоенном — так ему больше нравилось, да и вырос он уже из ученической гимнастерки и форменных брюк. Но тут пришлось все достать из сундука, отпарить, надеть ремень с вензелем «АРУ».

На таком роскошном вечере Голиков никогда не был. Дамы приехали в вечерних туалетах, вызывающе поблескивая драгоценностями. Мужчины явились в черных фраках или парадных мундирах своих ведомств. На мундирах недоставало только царских орденов, упраздненных революцией. Сотни людей в Арзамасе голодали, а в буфете (правда, по немыслимым ценам) продавали водку, коньяк, бутерброды с черной икрой, белой и красной рыбой, свежайшим сыром и копченой колбасой. В высоких вазах стояли пирожные и фрукты. Торговля шла бойко, словно все стоило копейки.

Несмотря на множество народу, царил исключительный порядок. Он ничем не нарушался и во время концерта. Программа была чисто художественной, «без политики». Артисты из Нижнего Новгорода с воодушевлением читали стихи русских поэтов, замечательно исполняли сцены из пьес Островского и проникновенно пели романсы.

Голикова эта демонстративная чинность насторожила. Он знал многих зрителей по собраниям и митингам. Там те же лощеные джентльмены, не стесняясь в выражениях, нападали перед огромной толпой друг на друга или внезапно объединялись, убеждая слушателей в необходимости для России «просвещенного государя», который на каждом шагу «будет советоваться с Учредительным собранием».

И Аркадий усомнился, что все они прибыли сюда, чтобы только послушать романс «На заре ты ее не буди», выпить рюмку водки и закусить балыком. Аркадию хотелось досмотреть концерт: таких знаменитых артистов он еще никогда не видел, но он выскользнул из зала, заглянул в безлюдный буфет, а затем поднялся на третий этаж. Здесь было совершенно темно, и только из-под двери кабинета химии едва пробивался свет. Аркадий легонько потянул дверь на себя — она оказалась запертой изнутри. За ней раздавались приглушенные голоса. Голиков выскочил на улицу. Ведь если в классе люди, окна должны быть освещены. Однако на третьем этаже было совершенно темно. И Голиков понял, почему был выбран кабинет химии: там на окнах висели плотные шторы.

Аркадий побежал в Совет. Дежурила Мария Валерьяновна.

— На третьем этаже собрались заговорщики! — крикнул он ей, вбегая.

Мария Валерьяновна, похоже, нисколько не удивилась. Она позвонила по телефону: «Наши подозрения подтвердились». И велела Аркадию немедля вернуться в училище и наблюдать, что будет дальше.

Вскоре под командой Саши Рязанова прибыл патруль. Концерт прервался. Одна группа красногвардейцев проверяла документы в зрительном зале, другая поднялась в кабинет химии.