Мальчишки

Вечером приходит дядя Саша, приносит Ленке конфеты. Он мамин друг. Он улыбается, вытирает платком лоб и мало говорит. Он читает газеты. Его пальто висит рядом с отцовским — рукав к рукаву, будто здороваются так рукавами, по-пальтовски.

— Морозно сегодня, — говорит дядя Саша из-за газеты.

— Очень, — подтверждает мама.

— Вовсе не холодно, — вставляет Ленка.

Маме неудобно за Ленку. Она включает радио. Она садится около дядя Саши, и они разговаривают за газетой.

— Дядя Саша, а у меня медаль с дыркой есть. И погоны, — громко произносит Ленка в газету.

— Это интересно, Лена. А почему с дыркой?

Ленка делает вид, что не слышит. Она поет тихонько:

Где ж вы, где ж вы,
Где ж вы, очи карие.
Где ж ты, мой родимый край.
Впереди страна Болгария,
Позади река Дунай.

Ей грустно становится от песни. Она складывает на коленях руки и думает, сдвигая черные брови. Сейчас ее отправят спать. Дядя Саша кончит читать газету, и мама скажет:

— Лена, отправляйся спать.

Скажет. А сами будут сидеть на диване и слушать радио.

— Я сегодня поздно лягу спать, — говорит Ленка.

— Почему? — удивляется мама.

— Не хочу… Я днем спала.

Дядя Саша поднимается, поправляет галстук.

— Вы уходите? — весело спрашивает Ленка.

— Ухожу.

— И я спать пойду. До свиданья, дядя Саша.

Зимняя ночь тянется скучно и долго. Одиноко фонари стоят в проулке, мигают на ветру, будто силясь побороть тяжелую дрему. Длинные тени, как темные тропы, лежат через дорогу. Город спит, занесенный плотным снегом.

Светает беззвучно и медленно. Кажется, кто-то неторопливо забрасывает тени снегом, зажигает осторожно окна и, наконец, будит дворняжек — и они, сонно потягиваясь, прочищают лаем горло.

И вот уже дворник сгребает снег большой лопатой, и звонкий трамвай катит по закоченевшим рельсам.

Колька ждет Ленку у школы. Ходит подле мерзлых лип, трогает пальцами ледяную кору и дует в руку — холодно.

Вот засоня. Косы заплетает, а здесь мерзни. Собак боится. С матерью за руку в школу ходит. Выдумает! Украдут, что ли.

Завидя издали Ленку с матерью, прячется за дерево, косит одним глазом.

Остановились. Наставляет Ленку мать, быстро говорит что-то — парок висит у губ. Наверняка про то, чтоб не простудилась, чтоб через дорогу не бегала и салазки никому не давала — сломают. Выдумает!

Пошагала мать, руки в муфту кутает. Красивая у нее шуба. Выскользнул Колька из-за липы, подлетел вплотную к Ленке, сказал:

— Пойдем в кино? Про войну…

Заморгала Ленка, портфель двумя руками взяла.

— А уроки?

— Эх ты! Цаца. Как отличница. Боишься? Люблю про войну, — говорит Колька.

— Неинтересно про войну, Коля.

— Чего ты понимаешь! Тебе про кукол надо.

У кинотеатра Ленка стоит в сторонке, пока Колька достает билеты, портфель под полу прячет.

Звонок. Зашли в зал. Сели в первом ряду. Ждут, когда вспыхнет экран и начнется война.

Крепкий пучок света проколол черноту, ударил в белое полотно и загорелся крупно: «Два бойца».

Колька сопит, подается вперед, шепчет:

— Здорово!

Ему хочется побежать по косому лучу света туда, на экран, вспрыгнуть на танк, закричать во все горло: «Ура-аа…» и чтоб кругом все гремело. Но картина вдруг обрывается и становится разом тихо и темно, и он, заложив пальцы в рот, пронзительно свистит и орет:

— Сапожники…

После душного зала на улице свежо и легко. Весело проносятся машины. Весело крутит милиционер палочкой, и свисток у него веселый. А Ленке грустно, аккуратно ставит она ногу и глядит, какой след получается.

— А тот на папу похож.

— Который?

— Черный…

— У тебя новый отец будет.

— Как это так, Коля?

— Обыкновенно. Конфеты тебе носить будет всякие, шоколадные. На машине будет катать.

— Так не будет, — Ленка краснеет и шаг ускоряет, точно бежит от кого.

— Будет. На кино деньги даст, — усмехается Колька.

— А зачем он, новый отец, Коля?

— Надо, видать. Гвозди приколачивать.

— Врешь ты все…

— Вот дуреха. У матери спроси.

Дальше до самого дома идут молча, похрустывая снежком. Небо словно налито молоком, закипает пеной облаков.

Мутным пятном за крышами стоит слепое зимнее солнце.

Бросила Ленка портфель на диван. Принесла из сеней дров, затопила печь. Слушала, как потрескивает бойко лучина и шипят сырые поленья.

В глазах ее плясало пламя.

Она неподвижно, уперев локти в колени, глядела на огонь, ждала мать, думала.

Придет дядя Саша. Будет читать газеты. Конфеты принесет шоколадные. А у него нет медали. И пальто у него не такое, не старое, а с меховым воротником.

Мама платье красивое наденет. Она всегда в голубом платье, когда приходит дядя Саша. Над диваном висит ковер, и мама будет поглаживать его ладонью и тихо разговаривать. Ей хорошо, маме. Она улыбается, когда ей хорошо. Щеки у нее розовые и горячие. Однажды стакан выпал из ее рук и разбился. Мама порезала палец, и дядя Саша прижигал ранку йодом и старательно дул на мамин палец, как на одуванчик. Он испугался почему-то, дядя Саша, будто мама могла умереть. А потом они ушли в кино. Думали, что уснула. Думали, что не слышит ничего…