Мальчишник

Так оно и было. Сколько же наших ребят полегло на полях сражений или потом умерло от тяжелых ран уже в разные годы. Казалось бы, война позади, нет ее больше, а она настигала и убивала — тихо, без выстрелов, своими давними пулями и осколками.

А в тот памятный день 5 июня Лева между тем продолжал сидеть у окна и записывать:

Как это ни тяжело, но вполне возможно, что мы оставим немцам, по всей вероятности, даже такие центры, как Житомир, Винница, Витебск, Псков, Гомель и кое-какие другие. Что касается столиц наших старых республик, то Минск мы, очевидно, сдадим; Киев немцы также могут захватить с непомерно большими трудностями. О судьбах Ленинграда, Новгорода, Калинина, Смоленска, Брянска, Кривого Рога, Николаева и Одессы — городов, лежащих относительно невдалеке от границ, я боюсь рассуждать. Правда, немцы, безусловно, настолько сильны, что не исключена возможность потерь даже и этих городов, за исключением только Ленинграда. То, что Ленинграда немцам не видать, это я уверен твердо. Ленинградцы — народ орлы! Если уж враг и займет его, то это будет лишь тогда, когда падет последний ленинградец. До тех же пор, пока ленинградцы на ногах, город Ленина будет наш!

Здесь позволим себе вновь прервать Левин дневник и напомнить читателям решение Военного совета фронта под руководством Жукова: Ленинград защищать до последнего человека. Не Ленинград боится смерти, а смерть боится Ленинграда — вот лозунг момента. Навсегда забыть о мерах на случай, если враг ворвется в город. Этому не бывать. Лева еще до начала войны сказал — «не видать». Маршал Жуков уже во время войны сказал — «не бывать».

Как Левка любил Ленинград! Всегда стремился в него. Даже готов был отправиться пешком, о чем уже договорился с Димой Сенкевичем, «чтобы только заполучить Ленинград». Сообщил об этом в письме к двоюродной сестре Рае, у которой он обычно останавливался: «Я как бы вскользь заметил в письме, что мое стремление таким способом попасть в Ленинград очень велико, и если не какое-нибудь из ряда вон выходящее событие, то я могу смело уже говорить об этом лете как о проведенном в городе Ленина. Я не пояснял этой своей мысли в письме, но под этим «событием» имел в виду войну Германии с нами!» (Письмо было от 2 июня 1941 года.)

Но вновь вернемся к записи от 5 июня:

То, что мы можем сдать Киев, в это еще я верю, ибо его мы будем защищать не как жизненный центр, а как столицу Украины, но Ленинград непомерно важнее и ценнее для нашего государства.

Возможно, что немцы будут брать наши особенно крупные города путем обхода и окружения, но в это я верю лишь в пределах Украины, ибо, очевидно, главные удары противника будут обрушиваться на наш юг, чтобы лишить нас наиболее близких к границе залежей криворожского железа и донецкого угля. Тем более — немцы могут особенно нажимать на Украину, чтобы не так уж сильно чувствовать на себе крепость русских морозов, если война обернется в затяжную борьбу, в чем я сам лично нисколько не сомневаюсь. А известно, что на Украине сильные морозы редкое явление.