Маленькая Французская История и другие рассказы

– Молодой человек, там мои дети, моя семья, на этих фотографиях! Я, может, и согласна с вами, насчёт искусства, но, начнём с того, что это не ваше дело, а закончим тем, что это не ваше дело! Чините трубу, вы здесь за этим.

Хозяйка ушла, сантехник остановился и поглядел в окно, через которое было видно бесконечное серое небо, такое же холодное, как и его глаза. «Как тяжело жить в мире догм, пытающихся подавить свободу личности…» – подумал он и закончил ремонт.

Сантехник вышел из ванной с высоко поднятой головой, смотря куда-то вдаль:

– Я закончил. И, я хочу вам сказать лишь одно – прорвалась не труба, прорвалось стыковое соединение между трубой и краном! Стыковое. Соединение…

– Да как угодно, я рада, что вы всё заменили.

Хозяйка рассчиталась с сантехником и повела его к двери. Надевая шапку, он всё с тем же отверженный видом заявил:

– Хотел бы я знать, как вы посмотрите в глаза архитектору этого дома, после того, что вы сделали с его творением!

В дверь позвонили.

– Вот сейчас у него и спросим! – хозяйка открыла дверь и впустила гостя, – Здравствуйте, заждались вас. Но, сперва, вопрос – как вы относитесь к тому, что мы сделали с вашим творением?

Архитектор немного растерялся:

– Что вы с ним сделали? И о чем идёт речь?

– Об этом доме… – Проговорил сантехник с драматичной паузой между словами. Архитектор долго водил головой, глядя на стены дома, который он спроектировал. Ему казалось, что его дурачат:

– Да вроде всё на месте, а в чём, собственно дело?

– А ни в чём! – радостно сказала хозяйка и отвесила пенделя сантехнику. Он вылетел из дверей, упал и уткнулся носом в собственное чванство. Дверь закрылась. Гость мял в руках шляпу и не могу увязать происходящее в своей голове:

– Это, простите, кто был? – спросил он хозяйку.

– Если судить по работе, то сантехник. Если по риторике – то поклонник Айн Рэнд.

– Ох, ну радуйтесь, что не поклонник Сэлинджера! А то, того и глядишь, убил бы вас!

На Петербург

Как-то нам с женой совершенно неожиданно пришлось отправиться в Петербург. Человеческие билеты на поезд достать было уже невозможно, потому пришлось брать сверхчеловеческие. Я отроду в таких вагонах не ездил, и чувствовал себя не на своём месте. Жена же моя была просто в дурном настроении – Питер она не любила всей своей чёрной душой.

Поезд тронулся, и впереди нас ждали четыре часа пути. В вагоне было много всяких ужасающе деловых мужиков и всего одна, но очень творчески выглядящая девушка. Места напротив оказались свободны, что меня особенно радовало.

Миновали Тверь. Будучи допущенным до неземного сервису, я заказал себе бутерброд avec colbasa. Внезапно, на кресло перед нами плюхнулось тело. Colbasa выпала у меня изо рта – что и говорить, поездка не заладилась.

Тело принадлежало той самой девушке с творчеством на лице и в одежде.

– Вам не скучно?

Моё внимание разрывалось между новоиспечённой соседкой и поисками упавшей колбасы, но в диалог очень активно ввязалась моя жена:

– Нет.

Девушка, вероятно, ждала другой реакции. Она сняла солнечные очки и томно улыбнулась:

– Вы, наверное, меня не узнаете.

Мне стало жутко неудобно. Кто же это, знакомая? Очень походила она на нашу соседку родом из Рязанской губернии, но у той, впрочем, не было детей. Кстати, отличное молоко у неё в родовом имении, надо будет взять ещё.

– Простите, не узнаю, – вновь выступила с партийной речью моя супруга.

Девушка достала из соседнего кресла путевой журнал, где-то в разделе анонсов предстоящих мероприятий в Петербурге, красовался её портрет с надписью «Творческий вечер». Поэтесса, подумал я. Должен сказать, я человек максимально далёкий от искусства, труд мой физический, и мне в жизни не до высших сфер. Жена моя, к несчастью для нашей попутчицы, была Тифоном от искусствоведения, и каждая из ста голов отвечала за свою творческую отрасль.

Супруга увидела имя поэтессы. Выражение её лица меня напугало, она не верила в бога, но с уст её безмолвно сорвалось «Господь…» А я только подумал, что хуже упавшей колбасы ничего быть не может.

– Читала Ваши стихи, приходилось, – тучи над столом сгущались, я поспешил разрядить обстановку:

– А я вот нет, готов заслушать, от автора, из первых уст, так сказать!

Пальцы на моей ноге взорвались болью от каблука моей нежной суженой.

Стихосложительница довольно засмеялась, заломила руки за голову:

– Вот, совсем недавно написала, так устала от пустой Москвы, понимаете, стих об этом.

– Хорошо хоть не о мужиках, – пробубнила жена.

"Город

Утопаешь в огнях

Холод

На семи холмах

В клетке

Словно певчая птица

Небо

Твоё серое снится

Питер..................................................................."

На слове «Питер» поэтесса немного вскинула руки к небу.

Я ждал, когда объявится заключительная рифма. Рифмы не было. Наверное, манера такая.

– А, ну, что ж, очень…. интересно так, Питер, да, Москва, города, путешествия, мне понравилось.

Я посмотрел направо и поспешил убрать ноги поближе к стенке вагона, у моей супруги заслезился правый глаз, левый начал дрожать:

– Что-то у меня аппетит проснулся, хочется мяса с кровью, пойдём-ка в вагон-ресторан.