Маленькая гамма

– Не терпится испробовать артефакт? – отец заметил волнение своей дочери и даже понял, с чем это связано. Карамур осторожно обхватил маленькое хрупкое плечико девушки и осторожно прижал тушку оной к себе, – Она даже меньше, чем моя Ками…, – подумал Фауст. Он был подавлен больше всех остальных. У гамм не может быть детей из-за их стерильности. Но этому существу просто повезло. Теперь он должен пожертвовать своим везением хотя-бы для того, чтобы его дочка смогла выжить. Глава семейства до сих пор не может поверить в то, что им придётся расстаться навсегда, – Мы ведь ещё встретимся, но смогу ли я её вспомнить, – гаммы, которые могут проходить сквозь время могут менять оное. Это странный парадокс, но существа не могут убить себе подобных или сделать так, чтобы не родиться. Этого попросту не произойдёт. Гамма родится, но в другой семье. Будет жить, но при других обстоятельствах. Этот чёртов замкнутый круг никто из существ так и не смог разрушить.

– Да, наверное… – Клосенька не знала, что и сказать. Она была поглощена мыслями о будущем. Как она будет жить в незнакомом ей времени без своих родных? И почему, почему это происходит именно с ней? Другие же гаммы не были обделены расставаниями с родными. Но там нужно понимать, семьи некоторых других гамм были отнюдь не доброжелательными.

– Ничего, ты главное… Это… Найди себе такого человека, с которым ты бы прожила всю оставшуюся вечность… Знаю, это не легко, но… Хм… Постарайся успеть не потерять его, – Клосенька сочувственно посмотрела на отца. Взгляд его был рассеян, глаза были на мокром месте. Воспоминания терзали душу мужчины.

Ель, вторая, третья. Как долго они идут? Такое чувство, будто они идут по вечной тропинке, ведущей через лес. Спустя пару шагов Клосенька учуяла запах, который никогда не чуяла раньше – человек. Гаммочка повернулась в сторону запаха и увидела кепку, которая осталась висеть на ветке ели. Как не старалась, девушка не смогла вспомнить, где видела этот предмет одежды. Безусловно, оный показался ей очень знакомым и что она его уже где-то видела. Но перерождения стирает память под чистую, не оставляя ничего кроме ключевых воспоминаний.

По правде сказать, Клосеньке ещё «повезло» остаться хотя-бы с этими воспоминаниями. Ведь далеко не каждый гамм мог похвастаться хоть какими-нибудь воспоминаниями о прошлой жизни. С тем же можно сказать, что факт наличия таковых удручал. Ещё и тем, что Клосенька очень привыкла к тем, с кем провела всё своё детство.

Пришли. Существа остановились в самой глуши леса. Отсюда должно начаться большое приключение маленькой гаммы. Карамур был уже не в силах сдержать слёзы.

– Обещаю, я не опозорю наш род и… Мама будет гордиться мной, – перешла на шёпот девушка.

Взгляды отца и дочери встретились. На душах обоих была тяжесть от предстоящей разлуки. Хотелось бросить всё, остаться здесь. Приключения не манили гамму. Она просто хотела быть рядом с теми, кто её любит. Кому она была нужна.

– Я буду гордиться тобой. Всегда, – голос главы семейства Фауста дрогнул. Вечно непоколебимый мужчина наконец-то показал эмоции на своём прекрасном бледном лице. Несколько хрустальных прозрачных слезинок скатились по острой скуле. Клосенька тихо всхлипнула и уткнулась в сильную мужскую грудь, которую облачал тёплый тёмный пиджак. Через секунду крошечное существо разрыдалось. Так тихо, что мог слышать только отец, который бережно обнимал своего ребёнка. Тихие всхлипы быстро переросли в нескончаемую истерику. Карамур понял, чем дольше она находится с ним – тех хуже для неё же самой.       Но он не может её отпустить.

Маленькое существо не всегда могло почувствовать всю отцовскую любовь. Он был вечно занят отчётами, бумагами, бывал в долгих плаваниях. Только сейчас Карамур понял, что потерял то драгоценное время, которое мог разделить с единственным родным существом. Руки его сжали хрупкое тельце до побеления костяшек. Фауст был на той грани, когда и сам был готов разрыдаться. Но не смог. Больше не может. Рыдал он тогда, когда ему сообщили о смерти жены.

– Прости меня… – Карамур запрокинул голову, глядя в небо. Глаза его были затуманены. Сложно сказать к кому он обращался. Слёзы больше текли. Их уже не было. Он потерял всё. Всех. У него ничего не осталось. Больше никого. А в чём был смысл его дальнейшего существования? Он даже не мог умереть. Всё было куда прозаичнее.

– Она простила… Я тоже прощу… – всхлипнула Клосенька, утирая заплаканное личико худенькими бледными ручками. Маленькая Фауст посмотрела на родителя снизу вверх. Карамур посмотрел на дочь. Он хотел что-то сказать, что-то тревожило его. Но он не мог. Нельзя. Не сейчас. Но если не сейчас, то когда?

– Я должен отдать тебе его прямо сейчас, – Карамур полез в карман пиджака и достал оттуда предмет. Это было маленькое чёрное колечко. Маленький предмет сделан из обсидиана и украшен платиновыми буквами: «Клосенька».