Маленькая книжка о большой памяти

(I)    «Ага.., теперь я видел другое: он сам был работник, в нем алчность, он благоговел перед ягодной рекой. Я услышал «в нем» ...ах, вот, значит, это батрак? ...Значит, у него какие-то ужасные переживания».

(Экспериментатор объясняет: он давит виноград!) «Ах, вот! А у меня с детства другое представление: кругом бревна, мне рассказывал ребе — «dreshen die Weintrubn» — я тогда глядел в окно — и все происходило в этом проходе. Когда я должен понять новый образ, мне надо преодолеть старый».

(II)    «Шел на ералаш» ...путаница ...Как же так? Из шалаша шел пар... Что же это? «Гремел» — пропустил: ...потому что капли дождя бьют о траву...

Он вошел в шалаш — а внутри комната... Это — комната, которую я видел при чтении Зощенко — как кто-то во время страды сделал предложение женщине... «Она сидит и чешет ногу» — и вот шалаш — и это комната...

«Гремел закат» — это не может быть... Закат солнца... закат — это что-то идиллическое...

«Качались травы» — это неверно. Маленькие травы не качаются, качается дерево... Я вот и видел осоку. Но если закат идиллический, откуда же «качаются травы»?

«Ветер мёл шалаш», но как может быть ветер при таком закате?.. Мёл, мёл.. — это передвигал шалаш? Шалаш был передвинут? Ах, внутри мёл.., нет, этого быть не может, я ведь еще нахожусь снаружи... Только, когда «вошел босой», тогда открывается дверь внутрь шалаша...

...Я большой консерватор в словах... Я раньше думал, что «профилактические меры» могут быть только в медицине, а «интервал» только в музыке... Я думал, как это люди так ловко применяют слова в других областях? Это трюк, софистика... Нет, мне надо быстрее прочесть, чтобы понять, чтобы не рождались образы, а то я каждое слово вижу...». (Опыт 15/III 1938 г.).

И еще из другого стихотворения:

Усмехнулся черемухе, всхлипнул, смочил

Лак экипажей, деревьев трепет....

(Б. Пастернак).