Маленькая лгунья для большого полковника

— Приехал! Вы посмотрите, он приехал! И ведет себя как хозяин! Тебе же наплевать! Ты…ты всегда так себя вел! Словно тебе наплевать! — кричу в пустоту, куда-то в сам раскаленный воздух Техаса с надвигающимся ураганом. Кричу в собственную беспомощность и влюбленность в этого невыносимого, в этого до сумасшествия холодного, каменного индейца. Он словно высечен из гранита. Сидит здесь. Невозмутимо мрачный. Как и обычно, как и всегда рядом со мной.

— Ты меня бесишь, Керук! Слышишь? Плевать! Мне плевать, что ты меня не слышишь! Я тебя ненавижу! Ясно? Ненавижу!

И ударила его по плечу. Но кулак как будто впился в саму скалу, и стало больно всей руке. Занес меня, как какой-то мешок, и швырнул на сиденье машины Боба. Пьяный, злой…Никогда его таким не видела. Я выпила сама лишнего и уже не могла остановиться. Мне было тоже наплевать…Наплевать на то, что он отец моего якобы мужа, на то, что между нами пропасть, и я ему лгу каждый божий день. Сегодня все это не имеет значения. Я устала притворяться, устала бороться с собой.

— Ты бесчувственный чурбан! И я тебя ненавижу! Ты даже не представляешь, как сильно я тебя ненавижу!

Конечно же, он меня не слышал, и тогда я ударила его снова и снова. Но он, как бешеный бык, смотрит впереди себя, его руки на руле сбиты в мясо, и из одной ранки торчит кусочек стекла. Я сама не поняла, как сделала это. Как схватилась за ворот его рубашки.

— И мне наплевать…на все…

Обернулся, впиваясь черными глазами в меня, в мое лицо.

— Ненавижу! — одними губами так, чтоб он разобрал то, что я ему говорю.

Отвернулся, упрямо глядя вперед и нажимая на педаль газа.

Схватилась рукой за его затылок, резко разворачивая к себе и впиваясь в его губы с дикой, бешеной жадностью.

— Я хочу тебя…я так хочу тебя…Дамиан.

Всхлипнула ему в губы и прижалась к плечу всем своим телом, до боли, до дрожи в костях. Ударил по тормозам, схватил за волосы и притянул к себе, зажимая твердыми пальцами мой затылок, проникая языком в мой рот, и я трясусь, меня подбрасывает от безумия, скручивает низ живота, и мне кажется, что выпитый алкоголь выдирает наружу все мою страсть, всю мою дикую одержимость этим мужчиной…которого я совершенно не знаю. Но это больше не имело значения. Меня слишком влекло к нему…все в нем сводило с ума. Особенно его терпкий, мужской запах, его сила, его невероятное огромное тело, мощное, как у зверя. Я хочу принадлежать ему, хочу любить его, хочу ощутить себя под ним, на нем, его в себе.

— Хочу…хочу, чтобы ты целовал меня, Дамиан…хочу, чтобы любил меня.

Не знаю зачем, но я все это вторила шепотом ему в губы, прерываясь и целуя его снова. Я ослепла, я просто стала невменяемой от страсти. И больше не хотела ничего контролировать. Хочу его получить. Хочу хотя бы один раз узнать, что такое быть в его объятиях. Хочу стать с ним женщиной… И мне даже плевать, что он может это понять. Понять, что я девственница…мне плевать даже на это. Я больше не могу. Я ЖИТЬ хочу. Я. Кейтлин Грант. Хочу жить!

Перетянул меня за ягодицы к себе на колени, приподнимая вверх, обвивая свой торс моими голыми ногами. И я совсем ничего не понимаю. Сумасшедшая, трясущаяся от страсти девчонка. Через тоненькую ткань трусиков ощущаю его твердый член под жесткой тканью джинсовых штанов.

Как мало нас отделяет от того, чтобы стать единым целым. Мне жизненно необходимо это знать…знать, как это — впустить его плоть внутрь себя, быть наполненной именно им.

Если Дамиан возьмет меня прямо сейчас…О… Боже…я…не вынесу этого безумия. Мне страшно, но я слишком его хочу, я лишком безрассудна в эту секунду, слишком пьяна. И мы оба тяжело дышим. Я и Керук. Словно оба задыхаемся. И мне необходим его рот, мне необходимо ощущать, как он терзает мои губы, впиваться в его затылок и целовать самой снова и снова, сжимать его лицо ладонями, притягивая к себе еще ближе, если это вообще возможно. Я словно голодный зверь, и мне всего мало. Я трусь о его эрекцию, я трусь о нее как ненормальная, и меня всю трясет в первобытном голоде.

Мужские руки задирают мою юбку вверх, на талию. Скользят по ягодицам, по бедрам, затем между нашими телами. И сквозь влажную ткань трусиков я чувствую его пальцы. Застонала, закатывая глаза и запрокидывая голову. Только пусть не останавливается, пусть это длится целую вечность.

Это цунами сумасшествия…со мной никогда не происходило ничего подобного. И эти его поцелуи голодные, адские, болезненные. Они похожи на укусы. До боли, до синяков, до следов на коже. Его широко раскрытый рот сжирает мою плоть, касаясь шеи, плеч, и я, запрокидывая голову, выгибаюсь назад, чтобы ощутить этот рот на своей груди, ощутить, как прикусывает соски через ткань кофточки, и я уже не сдерживаясь кричу, сжимая его голову обеими руками, притягивая к себе.