Маленькая лгунья для большого полковника

Дядя Фрэнк…это сделал он. Он и эта женщина. Они убили отца…и. О Боже! Я закрыла лицо руками, содрогаясь от ужаса, и эта девушка…она погибла, потому что надела моюююю кофту. Кто-то столкнул ее с перрона под поезд.

Мне больше некуда ехать…разве что к тетке, но та обязательно скажет дяде Фрэнку. И что ей теперь делать? Куда идти? В полицию бессмысленно! На сотовый девушки пришла смска:

«Это Дамиан. Отец Джона. Вот мой адрес. Можешь приехать. И сделаем вид, что ты никуда не уходила и никого не бросала».

— Я…не Кейтлин Керук — я Кейтлин Грант! Кейтлин Керук мертва…вместо меня!

* * *

Я почувствовала, как по щекам катятся слезы, посмотрела на Дамиана. Он все понял. Прочел многое по моим губам или просто понял, не знаю. Но у него был такой вид, как будто я воткнула ему нож в сердце и провернула его там. Он быстро глотал воздух и тяжело дышал.

— Самозванка! Что значит — моя дочь мертва? Ты что несешь, сучка!

Заорала Сьюзан и вскочила со стула, бросаясь ко мне. Каким-то совершенно четким движением руки Керук усадил ее обратно на стул. Можно сказать, припечатал туда. Словно не дал наброситься на меня. Я бы не смогла защищаться, я была совершенно опустошена собственным враньем. У меня не осталось сил после этого рассказа, после воспоминаний обо всем пережитом.

— Моя…моя девочка…это я просто не спущу. Она… я приехала, чтоб она помогла мне. Я в таком страшном положении. Совершенно без денег. А она…

Это озарение. Внезапное и ослепительное понимание, что она просто приехала к дочери за деньгами, и ее не так поразила ее смерть, как понимание, что теперь никто не даст ей денег. Боже…они не так далеко друг от друга ушли. И мать, которая вдруг поняла, что осталась ни с чем, и дочь, которая бросила трехмесячную дочь и инвалида мужа.

— Я вызову полицию. Пусть они со всем разбираются. Я не буду молчать…у меня нет ни малейшего повода для этого.

Прозвучало неуверенно. Словно она ждала встречного предложения.

— Сколько денег вам надо? — тихо спросила я, сжимая в руках рюкзак и чувствуя, как подгибаются мои колени.

— Много! Чтоб я закрыла рот и молчала о том, что мою девочку убили! МНОГО!

— Десять тысяч долларов хватит?

— Двадцать! — алчно заявила она и уставилась на меня горящими глазами.

Я присела на корточки, раскрыла рюкзак и протянула ей две пачки. Женщина вскочила как поджаренная, но я спрятала деньги за спину.

— Вы уедете и больше никогда сюда не сунетесь. А в полицию я сама пойду и все расскажу. Я никого не убивала, мне нечего скрывать!

— Уеду…мне только и остается уехать и поминать мою девочку… я маленький человек, что я могу сделать. Да и какая полиция…я туда ни ногой, у меня с ней проблемы. Давайте, я заберу и уеду. Мне теперь только оплакивать осталось. Мне даже негде помолиться за нее… я не знаю, где ее могила, и на ней не стоит ее имя.

И демонстративно завыла. Я вручила ей деньги, а Керук выпроводил ее из дома. До самых ворот. Там уже поджидал Бобби, которого он успел позвать смской. Молча и с совершенно отрешенным лицом. Пока он шел обратно своей тяжелой поступью, я сжимала судорожно руки и кусала губы. Его молчание, его холодное и бледное лицо сводило с ума своим ледяным спокойствием. Когда вошел в дом, я пошла следом за ним, а он направился в мою комнату, схватил мой рюкзак, запихал в него мои вещи. Хаотично, дрожащими руками. Все время пока он это делал, я стояла на пороге и чувствовала, как у меня внутри все разрывается.

Потом он ткнул рюкзак мне в руки и схватил меня за шкирку, потащив к двери. А я…мне нечего было сказать. Я знала, что он прав, знала, что иначе и быть не могло. Вот он конец. И, кажется, у меня сейчас разорвется сердце. Мне не просто больно, я умираю от этой боли и не могу сдержать текущих по щекам слез.

Дамиан подтащил меня к воротам и вытолкал за них…но прежде, чем закрыть, посмотрел на меня, и в его карих глазах отразилась вся боль и разочарование Вселенной.

— Прости…меня… я люблю тебя, Дамиан! И Джекки…пожалуйста!

Ворота с грохотом закрылись у меня перед носом.

Глава 23

Они схватили меня по дороге к Бобби и Грейс. Я шла пешком…точнее, я плелась туда, глядя в песок, не видя ничего перед глазами от слез. Мне было все равно — куда иду и что теперь со мной будет. Какое это имеет значение, если теперь у меня нет семьи, нет больше тех, ради кого я просыпалась по утрам, ради кого мне хотелось стать лучше, ради кого я, и правда, становилась лучше изо дня в день.