Маленькая Лизи Кроуфорд и пансион мадам Тьери

В холле их встретили управляющие миссис Ригли и мисс Дуглас. Мадам Тьери представила им детектива и доктора, и, после краткого знакомства, всех пригласили в холл, где угостили отменным горячим кофе. Это было очень кстати, поскольку погода на улице была совершенно отвратительная. Осенний ветер пронизывал до костей, и снова моросил холодный дождь. Управляющие в который раз поведали всем присутствующим о череде страшных событий, произошедших в особняке. Детектив попросил мисс Дуглас показать оранжерею, где было положено начало всем трагическим событиям, а затем в сопровождении управляющей ненадолго спустился в подвал, где был найден бродяга. Доктор же и мадам Тьери поспешили к тем воспитанницам, которые чувствовали себя плохо, но находились в сознании. К этому времени Эмилии и Лизи стало чуть легче. Они почти пришли в себя, но их постоянно мутило и мучили сильные головные боли и головокружения. Доктор осмотрел Эмилию, спросил, что она ела накануне, не было ли что-то из еды подозрительным на вкус. Затем поинтересовался, где девушка находилась той ночью, когда стало дурно Амалии, а также в момент падения Фрайни с лестницы. Затем мистер Каплан вошел в комнату к Лизи. Близняшки Камилла и Виталина были, как и Кира Стравински, по-прежнему без сознания. Доктор бегло осмотрел воспитанниц. Потом присел на стул рядом с кроватью Лизи, проверил её пульс, спросил, как она себя чувствует и на что жалуется. Лизи рассказала про головную боль и тошноту, и доктор обещал назначить ей специальные капли. Затем он стал ласково задавать Лизи те же вопросы, что и Эмилии. Рассказ девочки очень заинтересовал мистера Каплана. Лизи поведала, что Амалия была в подвале как раз в то время, когда там находился воришка. Окно уже было разбито, когда Амалия пришла в оранжерею, она сама об этом сказала. Она спустилась в подвал, изрезав ноги разбитым стеклом. И в кармане у неё были тоже осколки от разбитого окна; собственно, за этим богатством Амалия и отправлялась в подвал. И сразу после подвала в оранжерее ей стало дурно. Доктор с интересом слушал рассуждения Лизи и удивлялся вслух, насколько логично мыслит этот маленький ребёнок. Когда мистер Каплан спросил про Фрайни, Лизи вдруг горько заплакала. Она была еще очень слаба, и, вспомнив бедняжку Франческу, не смогла сдержать слёз. Доктор хотел уже уйти, чтобы не тревожить Лизи, но та настояла на продолжении беседы. Доктор поинтересовался, видела ли Лизи что-нибудь странное, когда Фрайни была на лестнице. Лизи ничего странного не видела, как и все остальные, поскольку абсолютно ничего странного и не было. Тогда мистер Каплан сказал, чтобы она отдыхала, дал ей легкое успокоительное, и велел не вставать с кровати.

Горничная Аделаида, миссис Картман, мисс Дуглас и мадам Тьери ходили вместе с доктором, как свита, чтобы не пропустить ни одного важного распоряжения в отношении больных воспитанниц. Доктор велел давать Лизи и Эмилии как можно больше жидкости, и горничная тут же бросилась выполнять его поручение. После этого мистер Каплан спустился к бедняжке Амалии, которая совсем ничего не знала о происходящих событиях. Да она и не поняла бы ровным счетом ничего из произошедшего. Амалия чувствовала себя хорошо, но ей было скучно. Она все время просилась поиграть с остальными девочками. Наблюдая за детским поведением Амалии, доктор спросил у миссис Картман, как давно её дочь отстает в развитии и страдает лунатизмом, и каковы были причины появления этого заболевания. Кухарка рассказала грустную историю Амалии, убежавшей из дома и попавшей в озеро тринадцать лет назад. Мистер Каплан очень рассердился, когда узнал, что все случилось очень давно, и девушку вовсе не лечили должным образом. А ведь основной причиной болезней девушки стал сильный шок от пребывания в воде и длительная горячка. Но на данный момент существует масса лекарств, способных почти полностью избавить человека от этих недугов, сказал мистер Каплан. «И, между прочим, — добавил доктор, — лечение электрическим током к детям и девушкам нежного возраста не применяется». Миссис Картман стояла с виноватым видом и кивала головой. Конечно, она понимала, что положение дел крайне серьезное, и ситуация со здоровьем дочери сильно запущена. И виновата в этом, прежде всего, она. Ведь она — мать. Мистер Каплан тут же назначил Амалии интенсивное лечение, и управляющие радостно переглянулись: хоть один лучик надежды блеснул в особняке, покрытом мраком таинственных и страшных событий.