Маленькая луна идёт против солнца

– В Нью-Лайте, мамочка. Ты не знала, что твои внучатые племянники иногда почитывают эротику?

– Я должна была догадаться. Джереми?

– Да. Он хранит эти книжки у себя в комнате.

– Ого, вот где ты всё время пряталась… Ну и… замечательно. Но мне всё равно нужно… Это очень важно.

Сапфирта поднялась и помогла встать Хисуи:

– Оставим их.

– Как ты думаешь, всё будет хорошо? – спросила Хисуи у Сапфирты, когда за ними закрылось не менее трёх дверей.

– Не знаю, – вдруг очень обеспокоенно и серьёзно ответила эрцеллет Хоакина. – Быть женой древнейшего – всё равно, что на вершине горы стоять. Там очень холодно и одиноко. И все хотят знать, что ты оттуда видишь. А кое-кто и вниз тебя спихнуть не прочь. Я – недоверчива от природы. А Кантабриллин, при всём её уме, предусмотрительности и хитрости, рада видеть в окружающих только лучшее. Ну, кроме того, что есть в Ли. Эта изощрённая её избирательность, позволяющая ей слегка презирать принца империи – это что-то с чем-то, согласна?

– А теперь она выходит за него замуж.

– Да, и Хоакин говорит, что Лифорд… изменит её до неузнаваемости.

– Разве кто-то может изменить Кантабриллин?

– Посмотрим. Но давай сегодня повеселимся на славу?

– Пока ещё всё точно хорошо и замечательно?

– Да.

Хисуи грустно улыбнулась. Сапфирта уже изменилась. Эта черта – желание поймать отличный момент и взять с него как можно больше – новая в ней.

Когда Сапфирта и Хисуи вернулись в покои Кантабриллин, на ней уже сияло драгоценностями и переливалось шитьём роскошное модное платье голубоватого оттенка, но герарды всё ещё крутились вокруг, расправляя каждую складку и формируя причёску невесты, а видные серены предела сидели вокруг и наблюдали за действом, обмениваясь фразами на ингрендо.

– Это чтобы цвет кожи Ли не бросался в глаза, если разволнуется, – пояснила на всеобщем Кантабриллин, оглаживая неправдоподобно синий мех накидки, такой нежный и совершенно невесомый на вид.

– Это же?.. – Хисуи пришлось пару раз сглотнуть, чтобы заговорить вновь – так свело горло от удивления: – Это же мех детёныша тара, правильно?

– Подарок Дан-на-Хэйвинов. Дикий тар – их символ.

– Безумие. Эта накидка стоит, наверное, целое состояние! Как только Ксенион допустил подобное?!

– Скрипел зубами, но думал о тебе и решил сделать твоей подруге лучший подарок, – улыбнулась Сапфирта. – Никогда не упоминай при нём об этом, иначе он потребует от тебя благодарностей.

– Боженьки! – вдруг вырвалось у Кантабриллин нетерпеливое. – Скорее бы уже!..

Герарды тихонько захихикали.

– Неужели? – удивилась со своего стула Берилл. – А до сих пор вела себя почти как я перед свадьбой.

– Это как, иниата? – спросила одна из герард. Судя по значкам – сверстница Кантабриллин.

– Спокойно, – лаконично ответила эрц-принцесса Накханы.

– О не-ет, – протянула одна из присутствующих дам. – Это было не просто спокойно…

– Расскажите, пожалуйста, леди Ани. Вы же там были?

Мать Кантабриллин с улыбкой кивнула, и леди Ани чуть насмешливо затянула:

– За полсвечи до подписания судьбоносного брачного контракта госпожа Сильверстоун, – леди Ани изящным жестом указала на Берилл, – всё никак не могла перестать поливать цветы, попутно выпалывая сорную траву. Леди Ео-Ёмэ почти плача уговаривала её переодеться к свадьбе, а эрцеллет Бийю была на грани истерики, поскольку это ей поручили уход за волосами будущей иниаты, а на ополаскивание и сушку времени уже не осталось совсем. Но повелительница сердца Акшен-до Накханского обратила внимание на обладающих даром речи лишь тогда, когда вода в лейке закончилась. Она повернулась и сказала нам: "Я не буду вас больше мучить, я только подвяжу вон тот стебель". И мы все замолкли в ожидании. И цепочкой, воздев руки, потянулись за ней между грядок и кадок. Но Берилл Сильверстоун не только подвязала указанный стебель. Она заметила сорняк, и, забыв, что уже сняла перчатки, голыми руками, погрузив пальцы глубоко в удобрённый дурно пахнущим продуктом грунт, вытащила корни бедного растения. Герарды, среди которых была моя племянница, дружно взвыли, Бийю ничком повалилась на землю, а леди Ео-Ёмэ, я и леди Кой, не выдержав, схватили невесту и полетели с ней в покои. Там исправили всё, что можно исправить за четверть свечи, и так же, удерживая будущую хозяйку на руках, полетели с ней к Точке Соглашения. Она и тогда оставалась более, чем просто спокойна – не только не вырывалась, но и подсчитывала, сколько времени у неё ещё займёт полив, когда она вернётся с бракосочетания.

– Ох, мама, – простонала, отсмеявшись, Кантабриллин, – как папа мог жениться на тебе такой?

– Его мало что могло обескуражить, – безразлично пожала плечами Берилл, но всё же улыбнувшись и слегка порозовев.

Древняя серена медленно поднялась и что-то торжественно проговорила.

– Будущая иниата Ли Карнена готова писать свою судьбу, – шёпотом перевела одна из герард, стоящих на коленях возле Кантабриллин.