Ни малейшего оживления в голосе Королевы Забо, сердечность высшей пробы, тот вид утонченной непринужденности, который позволяет думать, что обращаться к человеку по его титулу, наградам или званию для некоторых считается проявлением близких отношений: мы с вами одного поля ягоды. Эти двое, должно быть, частенько поигрывали в бридж, причем в паре, подбадривая друг друга анекдотами.
– Господин Малоссен, полагаю?
Правильно полагает, старый лис. И я вспоминаю, что где-то уже видел его.
– Не мучайтесь, молодой человек, я – Шаботт, министр Шаботт, гроза вашей беспокойной юности, изобретатель мотоцикла с седлом для второго полисмена с длинной дубинкой, чтобы отправлять непослушных сорванцов по домам.
Проговаривая все это, он не перестает трясти мне руку с утомляющим юношеским задором, а я в это время усмехаюсь про себя: «Шаботт, черт возьми, видела бы меня сейчас Жюли, на стенку бы полезла». От этого мимолетного видения моей возлюбленной у меня темнеет в глазах, а Шаботт, приняв это на свой счет, уж испугался:
– Ну, ну, молодой человек, те времена давно прошли, и я готов признать, что это мое изобретение не из лучших. У меня теперь одна страсть – писательство. И вы согласитесь со мной, что тот, кто пишет романы, не совсем конченый человек.
(Это что еще за зверь такой?)
– Не пройти ли нам в мой кабинет?
Отчего же. И опять через всю библиотеку Шаботт семенит впереди, как ребенок со своим серсо. Он пикантен. Как изящная ложечка, выпрыгнувшая из его кофейной чашки.
– Вот мы и на месте, заходите, прошу вас, присаживайтесь. Чай? Кофе? Виски? Что-нибудь еще? Для вас, дорогая, ваша вечная «виши»[17]
, знаю, знаю, – бог мой, как вы пьете эту гадость?!Королева Забо мигом освоилась, куда уж быстрее! Во всяком случае, она не раздумывая садится на то, что потверже, стульчик в стиле Людовика XIII, самый что ни на есть монашеский табурет, а я с головой погружаюсь в английскую кожу большого вольтеровского кресла.
– Подходит. Внешность неяркая, податлив, как раз то, что требовалось.
Это что, он обо мне говорит? Обо мне?
– Вы меня извините, господин Малоссен, я только что говорил о вас, как если бы вас здесь не было, старая привычка политика. В политике почти все время приходится говорить об отсутствующих, так что порой их присутствие ничего не меняет.
– Кофе.
– Что?
– Вы только что предлагали, я выбрал кофе.
– Ах да! Кофе, чашечку кофе!
Плавный наклон к аппарату внутренней связи: «Оливье? Будьте так любезны, принесите нам большой стакан „виши” и чашку кофе».
Потом, блестя глазами:
– Итак, господин Малоссен, признайтесь откровенно, как вы себе представляли этого загадочного Ж. Л. В.?
– Так.
Большим пальцем указываю на Королеву Забо: скромненько примостилась на своем стульчике, но спуску никому не даст, и не надейся. Министр негромко рассмеялся:
– Не знаю, хороший ли это комплимент вашей начальнице, но я лично весьма польщен.
Здесь появляется Оливье. Нет, не тот, что открыл нам дверь, другой, но он мог бы быть тем же самым.
«Виши».
Кофе.
– Нет, серьезно, какой вы рисовали себе внешность Ж. Л. В.? Каким он должен быть, по-вашему?
Ах вот в чем дело! Мы уже приступили к работе... Две секунды на размышление (а хороший кофе, чтоб мне провалиться!), и я говорю:
– Как «Конкорд».
Шаботт в полном восторге. Глаза на лбу от удивления; оборачиваясь к Королеве Забо, он восклицает:
– Бесподобно! Он бес-по-до-бен!
Потом ко мне:
– Вы попали в яблочко, господин Малоссен, вы прекрасно поняли, чего я хочу. «Конкорд», ну конечно! Летающий дипломат! Ж. Л. В. должен представлять собой «Конкорд». Ну что ж, дружище, вы готовы превратиться в «Конкорд»? Вы меня читали?
– Что, простите?
– Вы читали романы Ж. Л. В.? Мои книжки?..
(Да, ваши романы...)
– Нет, не так ли? И относитесь к ним, верно, с презрением: разве нет? Но это даже к лучшему, представьте. Мне нужен совершенно свежий материал. А теперь позвольте мне изложить свой план.
Вам удобно? Ничто не мешает? Еще кофе? Нет? Сигарету? Вы не курите... Хорошо. Слушайте внимательно, вопросы приберегите на потом. Сочинение на тему: «Ж. Л. В., или Либеральный реализм».