Маленькая вещица для хранения драгоценностей (сборник)

А день уже начался, неспешно потихоньку прояснялось небо, стирая со своего лица остатки облаков и становясь по-весеннему синим и позабыто глубоким. Видя такую красоту, начало успокаиваться и море, хотя шум его все еще путался в прибрежных соснах, которые раскачивал заблудившийся ветер. Чтобы ему не лететь туда в темно-синюю даль, где рыбацкие лодки застыли на полосе горизонта, нарушая ее первозданную линейную четкость. Нет, он мает людей, рвет с плеч пальто, заставляет обернуться шарфом, надвинуть пониже на самые глаза кепку. А так хочется уже скинуть все и насладиться солнцем, пить его, точно апельсиновый сок, без всякого этикета через край стакана и чувствовать, как весь твой организм насыщается им до самой последней клетки, где-нибудь на кончике мизинца.

И все же утро было чудесным и радостным, оно обещало исполниться во всех своих проявлениях: в двух трогательных фиалках, пригревшихся возле самого забора, в проталинке беспомощно синих подснежников или в пушистых шапочках раскрывшихся навстречу солнцу одуванчиков, еще не проморгнувших каплю ночной росы. Хотелось петь от счастья, но поскольку петь женщина совсем не умела, то шла легкой танцующей походкой, отражающей ее чудесное настроение этого апрельского дня, обретенного ею у моря и теперь отраженного в ее блуждающей улыбке и в уголках смеющихся глаз. Людей в такой ранний час на побережье не было, должно быть, они попросту не знали, что день так чудесен.

Вам интересно, что это была за женщина? Самая обычная счастливая женщина, каких очень мало мы теперь встречаем на улице, тогда как такими должны быть все. Разве не для того женщина приходит в мир, чтобы быть счастливой и через это делать счастливым окружающий ее мир. Больше о ней сказать было нечего, да и чего же больше!

В тот момент, когда она, поднимаясь по склону от моря к небольшой гостинице, прошла уже треть пути и обернулась назад, чтобы еще раз полюбоваться соснами, точно связанными между собой синей лентой моря, не успела заметить Единорога, вышедшего ей навстречу. Однако через пару мгновений она его заметила, правда, позже, чем он выхватил ее своим взглядом из общей картины весеннего утра, отделил от цветка, от маленького серебристого тополя, росшего возле самой тропинки, по которой она поднималась, и уже тут окончательно сфокусировал свой проницательный взгляд на женщине. Единороги видят суть. Возможно, оболочка для них что-то и значит, но главное то, что она оберегает, – все не так, как у людей, а потому мы и не понимаем единорогов.

Запечатлев наконец на сетчатке своего глаза весь трепещущий от восторга облик женщины и все уже про себя решив, Единорог двинулся к ней. Женщина, увидев неудержимо стремящегося к ней Единорога, остановилась, стараясь понять, что это и откуда взялось в этой чудесной картине апрельского утра. Заглянув вглубь себя, она неожиданно встретилась там со взглядом Единорога, который уже туда проник, и сделала то единственное, что могла сделать, – улыбнулась, приветствуя его как давнего знакомого. В ответ Единорог мотнул мощной головой, поймав на кончик рога легкое облачко своего собственного дыхания, и будто бы даже поклонился в знак внимания. Случайная, никем не запланированная встреча состоялась, последующий сценарий был определен.

Признав в женщине Девственницу (не знаю, как это у них, у единорогов, происходит, только девственностью они считают не столько физиологическое состояние, сколько некое состояние женской души, но учитывая, что единороги живут тысячу лет, это как-то объясняется), он приблизился к женщине и доверчиво потерся своей мощной головой о ее плечо, заглянув в ее душу своими печальными глазами, что вызвало в женщине приступ нежности и доверия, что, как вы знаете, смертельно для самой женщины. Смотреть в глаза Единорога – это то же, что долго-долго смотреть на море: сначала ты наслаждаешься им, потом оно пьет тебя, пьет всю, без остатка, и ты навсегда становишься его пленницей. Так и с Единорогом, этим долгим взглядом Единорог овладел ее душой.

– Я помню, как ты вышла из моря, – сказал он ей тихо и печально.

– Я родилась из морской пены? – постаралась пошутить женщина.

Возможно, ей даже льстило, что она родилась подобно Венере. Однако это ли имел в виду Единорог или что-то другое, она, конечно, не знала.

– Нет, конечно. Ты родилась из моей спермы, – произнес он все тем же, без тени улыбки, протяжным грудным голосом, который лишал женщину воли.

– Все женщины так рождаются? – спросила она, еще на что-то надеясь.

– Не знаю, – ответил он равнодушно, точно весь окружающий мир его совсем не интересовал, – но ты родилась именно так. Ты есть Я.

Это был приговор, только она в своем неведении еще не вполне это понимала.

– Но мы же не похожи! – воскликнула женщина, и это восклицание было последним всплеском воли, впрочем, совершено бесполезным.