Маленькая вещица для хранения драгоценностей (сборник)

– Что делать? – думала теперь женщина, вновь встретив на своем пути Единорога. – Бежать невозможно, остаться невыносимо, и главное, ты знаешь, что все повторится. Рядом с Единорогом было спокойно и бесконечно мятежно, словно ветер овладел ею, и теперь она мечется, не зная покоя, как только что метались морские волны у берега, там, где стоял уже чуть занесенный песком старый баркас, ожидая, когда о нем вспомнят дети. Они прошли мимо, прикоснувшись к его облупившимся от морской воды бокам, мимо развешенных на ветру рыбацких сетей, которые ловили только редкие солнечные блики, мимо развалившегося за зиму кафе «Робинзон», действительно ставшего похожим на хижину потерпевшего кораблекрушение моряка. Поднимаясь в гору, по дороге среди каменных дубов, они понимали, что назад оборачиваться нельзя.

– Зачем ты всякий раз уходишь от меня? – спросила женщина, не ожидая, впрочем, откровенного ответа.

– Это совершенно не важно, главное, что я возвращаюсь и со мной всегда приходит вдохновение. Разве жизнь без меня ты можешь назвать жизнью?

– Скорее ожиданием встречи, – печально ответила она. – Но жизнь с тобой – предчувствие расставания.

Пояснение: Рог зеркального единорога иногда используют для перемещения в параллельный мир. Совершая магический обряд, рогом чертят на зеркале круг, который становится «дверью» в другой мир. Так же уходит и сам единорог. Единорог будит в душе нечто неопределенное, зыбкое, ощущение неполноты знания и своей собственной незавершенности, словно это он один властен довести нас до совершенства.

Мы не ведаем, каков есть единорог.

Фантазии среднестатистической женщины

Я самый обычный человек, точнее женщина, но все равно, самая что ни на есть обычная женщина. И как бы мне ни хотелось выглядеть иначе, как-то приукрасить свои возможности, представить себя более эффектно, ничего не получится. Даже моя жизнь – самая обычная жизнь среднестатистической женщины, несмотря на все те старания, которые я прилагала, чтобы хоть чуть-чуть вырваться из этих раз и навсегда заданных статистикой показателей. Сначала я хорошо окончила школу и поступила в университет, но это оказалось вполне обычным делом, только ленивый не учился в то время в университете. Тогда я поставила себе целью поступить в аспирантуру, но и это никого не удивило. Знакомые и родители восприняли мое решение как должное: Понятно, куда же тебе еще, как не в аспирантуру. Я защитила кандидатскую диссертацию, но и это оказалось делом обычным, и, хотя горлышко бутылки все более и более сужалось, в него все равно легко проходило достаточно много людей, делающих мои личные успехи по существующей статистике вполне заурядным явлением. Даже защитив докторскую, я поняла, что так и не вырвалась из раз и навсегда установленных для меня рамок допустимого, оставшись, как и прежде, самой обычной женщиной, только теперь с докторской степенью, и не более. И тогда я перестала бороться. В самом деле, я не сдавалась достаточно долго, гораздо дольше, чем многие другие, и благодаря этому достигла каких-то жизненных успехов, но всему приходит конец, даже женскому упрямству. Я сдалась:

– Как все – значит, как все. Могло же быть и хуже.

Именно тогда что-то и произошло. Не думаю, что перемены возникли конкретно во мне, но они случились со мной, а значит, ни с кем другим они произойти не могли. Доставило ли осознание этого мне радость, сказать однозначно не могу, но заставило все же понять, что сдалась я рано.

Я замужем, дети мои уже вполне самостоятельны, работа носит творческий характер, и потому я имею достаточно свободного времени, чтобы использовать его так, как считаю наилучшим для себя. И вот в какой-то момент мне захотелось попробовать себя в прозе. Нет, я, конечно, не герой Мольера и всегда знала, что говорю прозой и свои научные статьи тоже пишу в прозе, но писать что-либо художественное никогда прежде не решалась, духу, наверное, на это не хватало. А тут, смирившись со своей посредственностью, решила выплеснуть свои накопившиеся фантазии в рассказах и попробовать жить в них той жизнью, которой мне было не дано жить в действительности.

Вы скажете: «Эка невидаль, почти каждый писатель занят именно этим».

Я соглашусь с вами, только я ведь не писатель, а самая заурядная женщина, а такие, как вы, наверное, догадываетесь, могут заниматься чем угодно, даже мечтать о запретном, но писать об этом никогда не будут.