Маленькая желтая лампа

– И охотно затем идут как во всемирные советы, так и в ряды подручных наркоплантаторов. С одинаковой вероятностью. Что же, это не ново. Иногда в типовых случаях, которых и есть большинство, Э-модулярные психологи отталкиваются именно от вышеупомянутой очевидности. Мне жаль наших комиссаров Цугундеров, хотя порой они сильно раздражают, но мой долг им помогать, а не оскорблять словом и действием. И мне ужасно оттого, что произошло. Конечно, в виде добровольной епитимьи скоро я извинюсь перед ним, да и перед остальными тоже, – Арсений поежился от воспоминаний о собственной непростительной невоздержанности.

– Перед господином комиссаром не советую. Иначе хороший урок пойдет зря. Разве перед госпожой Кэти – неразумно указывать женщинам на мужские пороки, можно нажить врага. А милый мой Рамон скорее всего уже забыл и вряд ли принял всерьез. Он, к сожалению глубокому, и сам часто держит в себе за обыкновенность оскорблять без основания друзей, равных ему по положению. Его молодость сейчас главный его противник, – произнес небольшое наставление доктор Го.

Арсений принял слова магистра к сведению. И не только. Пусть он, доктор Мадянов, лицензированный Э-психолог и даже неплохой космобиолог, но когда говоришь с мудрецом, да умолкнет твоя повседневная ученость!

Тем временем магистр предложил Арсению одно из двух лабораторных рабочих кресел. Правда, предупредил, чтобы Мадянов по возможности воздержался от сования пальцев в незнакомые управляющие голографические точки. Впрочем, Арсений и сам не имел в виду никакого вредительства.

– Летим, а куда? И зачем? – сказал Арсений в потолок, где разглядывал в этот момент экранную модель стремительно-продолговатого огненного космического тела. Наверное, возлюбленная комета Эстремадуры, не иначе. А вопрос он задал, лишь бы спросить что-то и тем самым избежать возможности разговора о недавних событиях в рубке. – Простите, доктор Го, вы сами верите в то, что Вселенная бесконечна? Ведь это же вопрос веры, не так ли?

Спросил легкомысленным тоном, и тут же Мадянова прохватил щекочущий озноб. Он сидит сейчас совсем наедине, может быть, с величайшим мыслителем, если не всего человечества, то, по крайней мере, его нынешнего времени, и вот болтает о досужих пустяках. Если бы магистр Го Цянь и зачем они летят, так разве был бы с ними на «Пересмешнике»? Какой смысл тогда стремиться к цели, о сущности которой и так все заранее известно? Тем более мудрецу.

– Я не знаю. Это говорю как правду. Бесконечность не определяема, также и Божество, поэтому они в части совпадают. Сказать, будто существующий реально объект рассмотрения бесконечен, то же самое, как признание – я не имею понятия, что он есть такое. А я не имею понятия, что есть Вселенная в целом. Значит, ничего о ней не знаю, но и не верю тоже. Это минус скептического ума все проверять хоть немного опытом, – спокойно отозвался доктор Го Цянь.

– Поэтому вы приняли решение лететь с нами? Но до предела бесконечности нельзя добраться, – Арсений не собирался спорить, Боже упаси. Ему просто очень хотелось услышать от магистра еще хоть что-нибудь. Столь красивы были рассуждения философа, и столь замечательно сейчас им предаваться.

– Нельзя, если Вселенная бесконечна. В ином случае пространственно это возможно. Но с вами я по причине другого свойства. Мне нужно по практике узнать, как бывает парадокс существования человечества в миниатюрном варианте. Скоро мы станем таким вариантом, когда зона досягаемости покинется в прошлом, – откровенно сказал о целях своего присутствия на «Пересмешнике» доктор Го.

– Очень неравновесный вариант. Кроме вас и разве, может, Хансена, я бы назвал наш ковчег сбродом отовсюду. Прошу прощения, – спохватился Арсений, опомнившийся от своей словесной неосмотрительности.

– И хорошо. Общество одинаковых героев представляет мало интереса. Это по одной природе всего лишь эгоистическое соперничество. Если бы я видел потребность в нем, я бы отправился не в пространственный космос, а на еженедельное заседание ученого совета моего собственного университета, – признался Арсению магистр.

– Но хоть бы один крупный теоретик металингвистики, не в обиду будет сказано нашей Кэти! Все же имеется в перспективе возможность аналитического контакта? – продолжал Арсений о своем.

– Крупный теоретик? – переспросил, будто недослышав, доктор Го Цянь. И после в несколько категоричной форме постановил: – Крупный теоретик не полетит. Нечего делаться здесь крупному теоретику. Использовать сотворенное прежде него в тиши кабинета может всякий. Хватит и госпожи Кэти.

– Как-то принижает наш с вами статус. Вроде бы с миссией должны лететь лучшие из лучших?

– Они и так летят. Господин Командор Хансен и его уважаемый экипаж. А мы с вами не летим, мы вместе едем. Это разница, – с легкой улыбкой сказал свое мнение доктор Го.

Арсений задумался, пытаясь на уровне интуиции ощутить пресловутую разницу, но вместо этого в сознании его всплыли совсем другие переживания. И Мадянов вдруг заговорил о том, что не давало ему ныне покоя более всего: