Маленькая желтая лампа

– И-и-и, ни Боже мой! – воскликнул пан Пулавский. – В нем исключительно в термоскафах и можно, иначе не удержать. Как хотите, Хансен, одного вас я не пущу. Да еще почитай, голого, какая из термоскафа защита? Да и никого не пущу!

– Ну почему же одного. Проложим два рукава, дистанция полтора метра. Вполне возможно. Доктор, как? Составите компанию старику? – осторожно спросил Командор, боясь повысить голос, чтобы не спугнуть удачу.

Арсений не собирался и раздумывать. Приглашения он ожидал, ответ имел наготове:

– Отчего же. Можно и в компанию. Буду рад, – Мадянов слегка наклонил голову в знак согласия.

Тут же наперебой загалдел остальной экипаж. Для чего и почему такая несправедливость. И вообще Командору не полагается покидать корабль. И тем более брать с собой гражданское лицо. Хансен выслушал спокойно, строго не окрикнул, бардак не прекратил, а когда первый стих сошел, тихо сказал:

– Пространству тоже вроде бы не полагается исчезать неведомо куда. А вот же вышло. Потому, я думаю, корабельный устав сейчас можно пустить побоку, ставку предлагаю делать на здравый смысл и общую нашу нужду. Хвастать не буду, но повидал я на своем веку немало. И не просто повидал, но всегда точно знал, что правда, а что вымысел, что важно, а что не очень. Оттого уж ты, Збышек, не обижайся, я теперь Командор, ты же – только интендант, хотя и первоклассный. И поэтому щупать я стану своими руками и смотреть своими глазами. – Хансен взял паузу, подержал немного, никто ему не возразил. – Доктор же мне необходим более всех вас. Я скорее без термоскафа выйду, чем без Э-психолога, да и не в этом дело. Как-то уж я привык в нынешнем походе, что он рядом.

Дальше, как говорится, пошумели – разошлись. Намерение Командора нерушимо осталось в силе. Выход решено было не откладывать, совершить на следующий календарный день. Слухи немедленно загуляли по кораблю. Но и добровольцев на подмену среди гражданских пассажиров не нашлось. Магистр Го Цянь вообще выслушал идею с легким ужасом, Цугундер только помахал в воздухе полуметровым пером-опахалом, мол, я всегда наготове к мемуарным услугам. Даже любознательный Эстремадура, видно, налетавшись в свое время за звездой Полынью, более готовности к походам в открытый космос не выражал.

На следующий день, пропустив из мудрой предусмотрительности завтрак (вдруг нечаянно и стошнит), Арсений примерял в переходном отсеке утлый термоскаф. Над ним хлопотал преданной наседкой пан Пулавский. Объяснял, где переговорное устройство, а где регуляторы внутреннего давления и подачи кислорода. Не будь дурак, Мадянов слушал его с полным вниманием, если надо и переспрашивал. Скоро в отсеке появился Командор Хансен. Куда как живо, не в пример доктору, облачился во второй из приготовленных защитных скафов, в дополнение старый пират имел на поясе гравитационный молоток и табельный импульсный «Гектор» для самообороны. Хотя от кого там обороняться на пустом месте! Арсений изложил свои соображения по поводу молотка и «Гектора».

– Не скажите, – возразил Хансен, – мало ли чего. От неодушевленных и незваных тел импульсный параболоид тоже отлично помогает. А молоток на всякий случай взял. На прочность проверить.

– Невидимую стену, что ли? Ну-ну! – с недоверием отозвался пан Збигнев и тяжко-каменно вздохнул. – Дайте хоть переговорную мембрану посмотрю… Вроде порядок!… Эх! Ступайте, с Богом!

Арсений и Командор вышли в открывшуюся переходную камеру. Доктору полагалось стартовать одновременно с Хансеном, на параллельном курсе, и было немного ему страшновато. Вовсе не оттого, что пугало его неведомое во тьме за бортом, а только по гравитационному рукаву он должен был передвигаться впервые. На всякий случай Арсений зажмурил глаза. И напрасно. Потому пропустил начало движения, отчего поневоле растерялся. Ощущение было такое, как если бы доктора подхватили подмышки невидимые ангелы или демоны и поволокли. Впрочем, вовсе не быстро и стремительно, а наоборот. Плавно и с достойной аккуратностью, строго по прямой линии. Арсений не заметил, как уже оказался вне «Пересмешника», рукав протянулся из самого центра корабельного днища, и вовсе не вдоль, а под углом градусов примерно в пятьдесят. Доктор тут же смекнул, почему задумано так. Если невидимая сфера представляет собой непрерывную субстанцию, то это и будет самый удобный и кратчайший путь до ее поверхности. Внутри рукава гравитационное поле держало Арсения достаточно крепко, бешеной скорости движения он не ощущал совершенно, хотя в стороне от него в ураганном вращении крутился колесом светящийся тусклым фосфорным маревом внешний обод «Пересмешника».