Маленькие истории

Наверное, единственным другом Елены была девяностолетняя Валентина Александровна, живущая двумя этажами выше. Она выслушала рассказ и посоветовала разыскать мужа. С одной стороны, Лене мучительно было думать о нем, но с другой – она знала, как выглядит потерянный человек, и… добро в ней снова взяло верх: решила она забрать мужа из сторожки. Только страшно было, ведь столько было мыслейп о нем, столько лет прошло. С Валентиной Александровной было бы сподручней искать мужа, но та не могла составить ей компанию по причине плохого самочувствия, холодной зимней поры и скользкой дороги.

Наконец, Лена отважилась и с замиранием сердца вышла из дома. Сначала ехала, потом шла и все время думала об их с мужем встрече: «Теперь он все понял, жизнь его побила, и не за что его корить. Не чужие ведь… Жизнь все расставит на места, все образуется, наладится…»

Вот и сторожка, за дверью мужские голоса. Постучала, открыла дверь и вошла. Накурено, не прибрано, холодно. Мужа не видно. Обратилась к рабочим, обедавшим чем пришлось:

– Здравствуйте… а Ивана Андреевича, не подскажете, как я могу найти?

Мужчины на мгновение замерли:

– А вы кто ему будете?

– Жена, – тихо ответила Лена.

– Умер он, на прошлой неделе умер… Сердце не выдержало, наверное…

Втянула голову, ссутулилась, сразу постарела и пошла домой Лена. Только с той поры она стала болеть и через год, отказавшись от операции, тихо умерла.

Мой Суворов

Смотрю на себя в зеркало: ничего, толстоват маленько – но мама говорит, что это пройдет. Глаза большие – ничего, а вот уши великоваты – такое уж ни к чему, но ведь не оторвешь их. Когда же начинают дразнить во дворе, очень хочется, чтобы они отвалились, но не у всех на глазах, а как-то незаметно… Чтоб вышел я на улицу, а дразнить и не за что…

Так, улыбнусь – щеки как булочки, и зубов нет! Передних! Молочные вывалились, а постоянные не растут пока.. Не пойму, почему дома меня называют воробушком? Ничего воробьиного, ну да ладно, если честно, то мне нравится, когда она меня так зовет.

Под ногами предательски поскрипывает старенький бабушкин стул, зеркало в красивой деревянной оправе с цветами и завитушками стоит на большом старинном комоде с тремя большими ящиками и двумя поменьше. На каждом ящике кованая металлическая ручка – когда за нее тянешь, то полный добра ящик нехотя, со скрежетом выезжает из недр комода. В этих ящиках много загадочного и таинственного. Мне не разрешают туда совать свой нос, а жаль. Но сейчас я хочу достать настоящее сокровище, которое стоит прямо на виду, на комоде, но добыть его трудно – руки моей не хватает, да еще стул скрипит. Того и гляди войдет бабушка, и будет мне… На орехи, конечно, а вы что подумали?

Ага, попалась: в моих руках шкатулка в виде старинного замка, украшенная морскими ракушками. Бабушка показывала мне ее исключительно из своих рук, боясь дать подержать, будто та рассыплется от моего прикосновения. Хотя ручки мои ловкими не назовешь и нужно заметить, что многие вещи приказали долго жить, попав в них.

Сейчас нужно очень аккуратно и тихо спрятаться в укромном месте и тогда уже открыть, чтобы никто не помешал. В кладовой темно, если щелкнет выключатель – услышат, в комнату могут войти, хотя если под столом или кроватью… Нет, лучше на лоджию, где бабушка закрывает белыми занавесками от солнца окно, где в летнее время живут все цветы в горшках, где мягкий ковер и куда мне строго-настрого запрещено заходить под страхом быть «прибитым сразу» кем-нибудь из взрослых. Не понимаю я их все-таки: от страха, что я могу вывалиться с седьмого этажа они готовы меня «прибить сразу» – ну и где логика? Что так конец, что этак…

На лоджии я аккуратно сел на ковер у кресла, поставив на всякий случай шкатулку на пол. Раньше я прижимал к уху большую морскую ракушку, закрывал глаза и слушал, как шумит море. Теперь же мне казалось, что в шкатулочном замке непременно плещется море и обязательно лежат морские сокровища. Осторожно я открыл крышку в виде башен замка и увидел старые бумаги, сложенные вчетверо. Фу… Может, это карты, где зарыты сокровища? Хотя какие там сокровища… Никак не хотелось думать, что все настолько неинтересно.

– Миша, кто тебе разрешал сюда выходить?

– Никто. – Я так быстро захлопнул крышку, что одна из ракушек, украшавших шкатулку, отвалилась и я быстро спрятал ее в кулаке.

– Что ты там делаешь? – продолжала бабушка,

– Ничего не делаю…

Она все-таки заходит:

– Как ничего не делаешь? Зачем ты вышел на лоджию?

– Барсик схватил моего солдатика и выскочил сюда, – соврал я.

– А ну, иди, иди сюда, рыжий хулиган! – переключилась бабушка на кота. – Не переживай, найдем мы твоего солдатика. Иди, воробушек, руки мой и обедать.

Я прошмыгнул в ванную и, зная, что бабуля на кухне, беспрепятственно вернул шкатулку на ее законное место. Обед, за исключением супа, показался мне вполне приемлемым: две сосиски и ложка картофельного пюре.

– Спасибо, бабуля, все было вкусно.

– На здоровье, солнышко мое, ты сейчас не шуми, я немного отдохну, и мы с тобой в парк сходим, хорошо?

– Ага, и на качелях покатаемся!