Маленькие Песцовые радости

— Убью, — согласился я, понимая, что это не просто слова: заартачится Греков — значит, не просто так он это делает. А врагов у меня и без того хватает, чтобы оставлять за спиной вот этого конкретного, к которому я пока не понял как относиться.

— Убивалка-то выросла? — насмешливо спросил он.

— Что другое может и нет, а это — точно выросло, — ответил я. — Будем проверять? Или вам бояться нечего и вы выпьете мое зелье? Обещаю в личные секреты не лезть.

— Леш, выпей и перейдем к разговору, — вмешался Шелагин.

— Саш, вы чего? — повернулся к нему Греков. — Что вообще происходит?

— Дерьмо происходит. Илья в своем праве. Я тебе верю, но вчера его пытались убить люди Трефилова. Так что… — Шелагин развел руками. — Будет проще, если ты согласишься.

Страхом от метки Грекова не тянуло, скорее — растерянностью. Похоже, он пока не понимал, как относиться к моему требованию и насколько оно серьезно.

— Ответы на все или почти все вопросы получишь после проверки, — продолжил Шелагин.

Но Греков все равно сомневался и посматривал исподлобья то на меня, то на княжича. Пришлось его немного поторопить.

— Алексей Дмитриевич, пока я считаю проверку формальностью, но если вы продолжите упираться…

— Илья, ты мне предлагаешь закинуться непроверенной гадостью.

— Вы у меня заказ разместили. Тогда это вас не смущало?

— То, что мы у тебя заказали, проверено Рыжовым, но это же ты на проверку ему не отправишь?

— Не отправлю. Ряд моих зелий — исключительно для внутриродового пользования. Придется испытывать на вас. Вариантов-то все равно нет.

— А сам?

Я рассмеялся.

— Хотите по уши в мои секреты залезть? Не получится. Да вы расслабьтесь, Алексей Дмитриевич. При неудаче с зельем моих целительских знаний хватит, чтобы вас откачать. — Греков, напротив, напрягся, и я ему предложил: — Вон, можете пока шашлычок поесть…

Олег как раз притащил два блюда: с хлебом и зеленью. И тарелки для гостей, а еще — бокалы под пиво. И выставил пару бутылок из холодильника в беседке. Его вздох наверняка означал, что пива там осталось меньше, чем хотелось бы.

Вздох был слишком выразительным, чтобы Греков не сообразил: потянет с проверкой — останется без пива. И он махнул рукой.

— А, давай свою гадость. Но уговор — личного не касаться.

— Уговор, — согласился Шелагин. — Я прослежу.

— Так будете, Алексей Дмитриевич, или с пивом смешать? — протянул я ему приготовленный флакон.

— Зачем портить подозрительной алхимией хорошее пиво? Я его лучше потом выпью, без добавок, — храбро сказал Греков и опрокинул флакон в рот. Жидкость ухнула сразу. Теоретически полная порция была не нужна: достаточно пары капель, впитавшихся в слизистую. Но и вреда от объема не будет. Даже по времени дольше не подействует.

— Леш, клятва на тебе лежит кому?

— А то ты не знаешь? В нашей службе все приносят клятву роду Шелагиных.

— Как выяснилось, не все. На Трефилове клятвы нет.

— Кому ты говоришь? — удивился Греков. — Мы с ним одновременно принимали. Он, конечно, та еще расчетливая гнида, но против рода не попрет.

Пользуясь разрешением, он уже вовсю тянул себе на тарелку всего, на что падал его глаз. А глаз, как выяснилось, у него падал на очень и очень многое. Я даже засомневался, что он сможет все это в себя запихнуть. Или расчет на то, что пока жуешь — говорить не получается?

— На нем клятвы нет, — сказал я. — Это совершенно точно.

— Я не слышал, чтобы клятвы снимались, — задумался Греков. — Как сказано — до смерти, так и лежит, пока не умрешь.

«До смерти? — заинтересовался Песец. — А ведь это лазейка для целителя: убить, дождаться рассеивания клятвы и воскресить».

Я спросил полный вариант клятвы, и действительно — там звучала именно формулировка «до самой смерти». Менять надо, но это потом, пока нужно выяснить, сколько еще человек могло обойти клятву, используя помощь целителя.

— Есть ли на тебе поводок? — внезапно спросил Шелагин. И зашел в зону риска, потому что человек с поводком не смог бы ответить положительно, а зелье не дало бы соврать. Ментальный конфликт вполне мог привести к смерти допрашиваемого.

— Саш, откуда? На людей под клятву он не ложится, — снисходительно напомнил Греков, впился зубами в кусок мяса и зажмурился от удовольствия. — Все бы допросы такими были. Мои, конечно. Саш, как на духу: я ничего не злоумышляю против Шелагиных, а если о чем умалчиваю, так это потому, что рассказ ничего не изменит. Как с изменой княгини, например. Уверен, Трефилов об этом сказал князю, но тот проигнорировал. Все? Или еще есть вопросы?

Дальше расспрашивал Шелагин, осторожно выясняя, не замечал ли друг — а Греков точно был его другом — чего-то подозрительного. Но тот ничем не порадовал. Уже под конец действия зелья я спросил:

— А как вы относитесь к Николаю Шелагину, Алексей Дмитриевич?

— Плохо отношусь. Он реально гнида хитрозаверченная, — ответил Греков. — С отцом и братом он нутро свое не показывает, а вот на подчиненных отрывается. Я надеюсь, что в отставку уйду раньше, чем он станет князем.