Маленькие пленники Бухенвальда

Дядя Яша мастерски исполнил на необыкновенном инструменте еще несколько любимых советских песен, и ребята в конце выступления устроили ему такую восторженную овацию, что Володя Холопцев, стоявший на посту, влетел в барак как ошпаренный:

— Тише, тише! Очень слышно на улице!.. Эсэсовцы могут нагрянуть…

— Да, ребята. И верно, беда может случиться. Уж вы очень темпераментная публика.

— Дядя Яша, — спрашивало сразу несколько голосов, — а еще вы устроите такой концерт?

— Что с вами поделаешь!.. Устроим. Не все же вам плакать.

ПОРУЧЕНИЕ ДЯДИ ЯШИ

Петька долго ворочался на нарах. Никак не спалось. Илюша Воробей, лежавший рядом, уже давно посапывал. Блоха даже позавидовал ему.

А не спится ему из-за одной думы.

Сегодня с ним говорил дядя Яша. Вздохнув, штубендинст начал:

— Ну, как настроение, Петя?

— Ничего, дядя Яша.

— Я тебя вот зачем позвал…

И очень серьезно продолжил:

— Важное поручение тебе. Пойдешь в тир и будешь там работать. Подносить оружие для пристрелки.

— Для пристрелки? А из этого оружия они в кого стрелять будут?

— Сам понимаешь.

— Значит, я буду помогать немцам воевать против своих?

— Если не тебя, так другого придется посылать. Ну, а там посмотрим, Петенька! — И Яков Семенович неожиданно подмигнул ему» как он это любил делать, если речь шла о хитрой затее.

Почему он сказал — там посмотрим? — думал Петька, ворочаясь с боку на бок. — Тут что-то есть. Тир так тир. Попробую! Если что не так, сумею оттуда смыться. Не первый раз. А если откажусь — другого пошлют, какого-нибудь несмышленыша. Все, решил!»

Утром он отправился на работу.

Тир находился в подвале одного из бараков оружейных мастерских, неподалеку, за лагерными воротами. Барак деревянный, на каменном фундаменте. Когда Петька осторожно вошел в подвал, на него пахнуло сыростью. Подвал есть подвал, но кругом было довольно чисто.

Стук Петькиных колодок о цементный пол глухо раздавался в тишине. У одной из внутренних дверей он в нерешительности остановился. Постучать или войти так? Нет, надо постучать. Он уже поднял руку, но в подвале что-то разорвалось, и Петька помедлил. В это время перед ним появился немец-узник. На левой руке у него была повязка форарбайтера.

— Ты что тут? — спросил немец по-русски, но очень плохо.

— Меня послали сюда работать.

Немец не все Петькины слова понял. Но догадался, в чем дело.

— Ком.

И перед Блохой открылась массивная деревянная коричневая дверь.

Он привел Блоху в просторную комнату, ярко освещенную электричеством. Вдоль стен стояли ружейные пирамиды. Винтовки и автоматы поблескивали вороненой сталью. Густо пахло ружейным маслом, пороховыми газами и еще чем-то непонятным для Петьки.

«Ох, сколько здесь оружия-то! — удивился Петька и дерзко подумал: — Вот бы все заключенным раздать. Устроили бы мы немчуре заваруху».

— Ком, сюда! — опять позвал его немец, и они вошли в другую, столь же широкую, но более длинную комнату. Где-то мягко гудел вентилятор, отсасывая пороховой газ. Но он не справлялся с работой.

Слева, около входа, был устроен барьер для стрельбы с упора. Справа валялись толстые маты, покрытые немецкими плащ-палатками. Это для стрельбы лежа. А вдали стоял щит из толстых досок, ярко освещенный двумя мощными прожекторами, установленными по бокам на специальных подставках.

У барьера на мягком диване в небрежной позе сидел офицер — лагерфюрер Шуберт. Во рту у него дымилась сигарета. Он, видимо, о чем-то задумался и не обратил ни малейшего внимания на вошедших. В правой руке Шуберт вяло держал пистолет, из которого только что стрелял.

Струйка зеленоватого дыма сигареты с легкими колебаниями поднималась вверх и таяла.

Форарбайтер, сняв с головы мютце, вытянулся в струнку и зашагал к офицеру.

— Русский подросток прислан работать на переноске оружия! — прозвучал рапорт.

Петька тоже стоял, сняв мютце.

Эсэсовец не пошевелился и по-прежнему молчал, мечтательно глядя куда-то в сторону. Наконец он вроде бы очнулся, взглянул на форарбайтера и Петьку, и глаза стали злыми, колющими. Лицо с мелкими чертами покривилось. Он тотчас же отвернулся и бросил форарбайтеру:

— Раус!

Тот, не надевая головного убора, быстро вышел.

Петька остался один на один с эсэсовцем.

«А вдруг он меня пристрелит? — подумалось мальчишке. — Пистолет у него в руке… Что ему стоит…»

Но тут в тир вошли еще два эсэсовца — офицер Рей и солдат. Рей, вытянув вперед правую руку, прокричал:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — поспешно вскочил с дивана Шуберт.

Солдат ее приветствовал Шуберта. По-видимому, он уже побывал здесь сегодня.

Шуберт что-то сказал вошедшим и, вложив пистолет в кобуру, которая у него была пристегнута на тугом ремне с левой стороны живота, зашагал к двери.

Солдат открыл плоский шкаф, стоявший рядом с барьером, достал оттуда мишени и, дав Петьке четыре штуки, махнул рукой в сторону освещенного щита:

— Ауф!

Блоха понял, что мишени нужно повесить, и быстро побежал к щиту. Возвратившись, он вновь увидел того самого форарбайтера, который привел его в тир. Тот знаком подозвал Петьку к себе и стал объяснять, что нужно делать в тире.