Маленькие собаки тоже любят Бога. Рассказы

Неожиданно увидел, как через тропинку, мною же протоптанную к могилке Макса, идёт кошка. Она увидела меня и остановилась, глядя прямо в глаза. И вдруг кошка начала мяукать. Да, да, именно, что вдруг! Кошка нарочно исподлобья глядела на меня, остановившись в своём намерении идти куда-то дальше, и настойчиво мяукала.

– Ну, что тебе? - заговорил я с кошкой. - Ты пришла попрощаться с Максом?.. Или ты хочешь что-то передать от него?.. Правда, у тебя есть кое-что важное для меня?..

Что за глупость ты несёшь? Это нервный бред! Нормальные люди так себя не ведут!.. Мой разум наблюдал за мной со стороны и давал трезвые оценки. Я старался не обращать внимание на этого сварливого судью.

Разговор с кошкой продолжался несколько минут. Потом, да простят меня верующие, внутри свежим стеблем проросла потребность в молитве. Разум возмущался, обзывал богохульником, но я не сдержался: чувства и слёзы нахлынули и с губ слетел «Отче наш»…

Я просил за своего друга, просил за эту маленькую преданную душу, и совсем было неважно собачья она или какая-то ещё.

Господи, избавь его от страха и мучений! Даруй ему покой и радость! Пусть душа его не знает печали и всегда чувствует твою любовь и свет!..

Я страстно желал помочь своему любимому существу, которое растворилось в этой зелени, в этом воздухе, в солнечных лучиках, пляшущих на резной листве…

Очень скоро прилетели две синички и уселись на ветку передо мной. Они радостно чирикали, прыгали по тонкому прутику и вертели головами… Вдруг одна из них спорхнула вниз, прямо на земляной холмик, схватила какого-то светлячка - в тени кустов мигнул изумрудом его крохотный панцирь - и мгновенно взмыла ввысь!..

Я задрал голову, но увидел лишь тёмную тень, быстро растворившуюся в ослепительном небе… «Он принял душу Макса на небеса!» - вспыхнуло в мозгу.

У меня словно камень упал с души, стало легче дышать, и неизбывная горечь размывалась в окружившей меня зелени, смешанной с божественно чистым солнцем.

Я тут же развернулся и пошёл прочь, будто опасаясь утерять то чувство умиротворения и радости, которое снизошло на меня.

Потом я частенько гулял в этом парке, вспоминая Макса, и надеялся, что умиротворение будет вечным, а тоска и боль со временем угаснут.

Да, они угасали… Но вдруг накатывала волна, и с новой силой хоровод мыслей и настроений закручивал меня - для этого было достаточно бросить взгляд на куст, в котором прятался Макс, когда мы играли в прятки, или увидеть изодранный его клыками ясень.

Вот и сейчас: я сел на сломанную скамейку, где так любил пить пиво, гуляя с Максом.

Я откупорил банку и почувствовал, что кто-то присел на другой конец лавки: слышно захрустел кожаный плащ.

Махачкала мусульманский город, поэтому увидеть пьющего человека на улице -невероятно. На скамейках мужчины обычно играют в шахматы или обсуждают то, что недавно прочитали в газетах. Мамаши толкают перед собой карапузов, которые неуклюже перебирают кривыми ножками, а другой рукой катят пустые коляски…

Полагаю, никто бы не возразил, пей я тихо на лавке пиво, но почему-то не поднималась рука хрустнуть крышкой, откуда с предательским шипением вдруг поползёт снежная пена… Казалось, ты голый среди одетых людей.

Поэтому я предпочитаю густые сумерки и сломанную скамейку в тупике парка, куда не забредают мамочки с карапузами и не чахнут над клетчатыми досками седые любители шахмат.

На этот раз я оказался не один.

Проигнорировав упитанного незнакомца, который развалился на краю лавки, я сделал глоток горького пива. В конце концов это моё старое место, почему я должен бежать.

– Не самое лучшее пиво, - заметил мой сосед. - Крепкое, конечно, да.

Я был расслаблен и миролюбив. И сделав ещё глоток, ответил:

– Цена. Три банки пива - почти бутылка водки. Вкус, конечно, спиртяжный… Но бюджет не страдает.

– Вы скрытый пьяница? - поинтересовался собеседник.

Ответ был такой же бесцеремонный:

– Лучше быть скрытым пьяницей, чем открытым идиотом.

Собеседник тяжело привстал, сел на краешек всей тушей, и развернулся ко мне: шляпа с полями, надвинутая на глаза, скрывала его лицо.

– Не хорохорьтесь, - сказал незнакомец. - Вы потеряли друга и вам кажется, что вы имеете право плеваться во все стороны. Вы сейчас очень жалеете себя, а это прямой путь к агрессии, к саморазрушению.

– О чём это вы? - спросил я как можно безразличнее. Но внутри меня что-то зашевелилось… Что-то похожее на испуг.

– У вас умерла любимая собака. Я часто видел вас в этом парке - очень милая ласковая собачонка… - он замолчал, будто решая, куда двинуть наш разговор. - Я хочу сделать для вас кое-что. Это важно. Я так думаю… Просто сейчас вы можете неправильно понять мои слова. Вам даже может показаться, что я шучу.

Я отхлебнул ещё пива и попытался уловить подвох в его словах. Посмотрел повнимательнее, но лица так и не разглядел, только край щеки и ухо смутно высвечивались от тусклого фонаря.