Маленькие женщины

«Чем, господи прости, занят этот мальчишка?» – задалась вопросом миссис Джо, понаблюдав, как Дан бегает по треугольнику периметром в полмили, точно заведенный. Был он один и, похоже, задумал добегаться до лихорадки или сломать шею, ибо после нескольких повторов стал прыгать на изгородь, крутить сальто на дорожке, а в итоге рухнул у дверей на траву в полном изнеможении.

– К забегу готовишься, Дан? – поинтересовалась миссис Джо через окно, возле которого сидела.

Дан стремительно поднял глаза и, пыхтя, усмехнулся:

– Нет, пар выпускаю.

– А более спокойного способа нет? Разболеешься, если будешь так носиться в жару, – заметила миссис Джо и тоже рассмеялась, а потом сбросила ему большой веер из пальмового листа.

– Ничего не могу поделать. Приходится бегать, – ответил Дан, причем в его беспокойных глазах застыло настолько загадочное выражение, что миссис Джо встревожилась и поспешно спросила:

– Что, тесновато становится в Пламфилде?

– Ну, будь он побольше, я бы не расстроился. Но мне тут нравится, вот только чего ж поделать, в меня иногда точно черт вселяется и хочется сбежать.

Слова эти выскочили помимо его воли – едва они прозвучали, Дан принял виноватый вид и, похоже, сообразил, что заслуживает упрека за неблагодарность. Однако миссис Джо были понятны его чувства, и, хотя они ее расстраивали, винить мальчика в том, что он в них сознался, она не могла. Она бросила на него тревожный взгляд, оценила, каким он стал рослым и сильным, какой энергией лучилось его лицо, – приметливые глаза, решительный рот; вспомнив, какой безграничной свободой он пользовался в былые годы, она смогла понять, что даже те нежные путы, которыми сковывал его этот дом, иногда сильно его теснят, когда пробуждается былой мятежный дух.

«Да, – сказала она самой себе, – моему дикому ястребу нужна клетка попросторнее. При этом, если я его выпущу на волю, боюсь, он пропадет. Нужно понять, чем я могу привязать его к дому и уберечь от напастей».

– Мне все это прекрасно известно, – произнесла она вслух. – Это не «черт», как ты выражаешься, а совершенно естественное стремление к свободе, свойственное всем молодым людям. Я в свое время испытывала то же самое и однажды тоже решила, что сейчас сбегу, пусть и быстро одумалась.

– А почему вы не сбежали? – осведомился Дан, подходя и облокачиваясь на низкий подоконник – ему явно хотелось продолжить разговор.

– Понимала, что это глупо. А еще меня удержала любовь к маме.

– У меня мамы нет, – начал было Дан.

– А мне казалось, что теперь есть, – произнесла миссис Джо, ласково откидывая жесткие волосы с его разгоряченного лба.

– Вы ко мне ужасно добры, и я вам страшно благодарен, но ведь это не то же самое? – И Дан бросил на нее тоскливый, страждущий взгляд, пронзивший ее в самое сердце.

– Нет, дружок, не то же самое, и никогда не будет. Полагаю, что собственная мама очень многое бы для тебя значила. Но раз ее нет, позволь мне попробовать занять ее место. Боюсь, я не слишком хорошо справляюсь – в противном случае тебе не захотелось бы меня покинуть, – добавила она печально.

– Отлично справляетесь! – возразил Дан. – Я не хочу никуда уходить и никуда не уйду по своей воле. Но время от времени мне просто надо как-то выпустить пар. Хочется очертя голову бежать вперед, что-нибудь расколотить, кого-нибудь отмутузить. Почему – не знаю, а только хочется – и все тут.

Дан говорил, смеясь, но при этом серьезно – он сдвинул черные брови и с такой силой стукнул кулаком по подоконнику, что наперсток миссис Джо улетел в траву. Дан отыскал его, и, забирая наперсток обратно, миссис Джо задержала его большую смуглую ладонь в своей и произнесла – причем было видно, что слова эти дались ей непросто:

– Что же, Дан, нужно бежать – беги, но не убегай слишком далеко и возвращайся ко мне поскорее, ты мне очень нужен.

Это неожиданное разрешение явно изумило Дана и, судя по всему, преуменьшило его желание обратиться в бродягу. Почему – сам он не знал, а вот миссис Джо знала и, будучи осведомленной о природной изменчивости человеческого разума, рассчитывала, что именно эта изменчивость и поможет ей в сложившейся ситуации. Чутьем она понимала: если мальчика сдерживать, он взбунтуется, а вот если предоставить ему свободу, само это ощущение подействует на него благотворно, тем более если к нему присоединится осознание того, что тем, кого он и сам любит, дорого его присутствие. Она провела небольшой эксперимент, и он прошел успешно, потому что Дан некоторое время стоял молча, неосознанно раздергивая веер и размышляя над услышанным. Он понимал, что она воззвала к его сердцу и его чести, и подтвердил, что понял ее слова, произнеся со смесью сожаления и решимости:

– Пока я – никуда, а решу сбежать – скажу вам заранее. Так ведь оно по-честному, верно?