Маленькие женщины

Впрочем, в этом году, похоже, готовилось нечто совершенно исключительное, потому что девочки хлопотали не только на первом этаже, но и на втором, а мальчики – в классе и в сарае, так что во всем доме не стихала веселая суматоха. Все выискивали старые ленты и канитель, резали и клеили золотую фольгу, а Франц и миссис Джо в огромных количествах волокли куда-то солому, холстину, фланель и крупные черные бусины. Нед у себя в мастерской стучал молотком по каким-то странным машинам, Деми и Томми бродили по дому, что-то бормоча себе под нос, будто заучивая. Из комнаты Эмиля время от времени доносился страшный грохот, а из детской – взрывы хохота, когда туда посылали за Робом и Тедди, а потом они на много часов скрывались из глаз. Сильнее прочего мистера Баэра озадачивал вопрос, что такое случилось с большой тыквой Роба. Ее торжественно принесли на кухню, и через некоторое время там появилась дюжина пирожков с золотистой начинкой. На это хватило бы примерно четверти великанского овоща – куда же подевалось остальное? Исчезло без следа, однако Роб, похоже, не переживал, а когда про тыкву вспоминали, он ухмылялся и говорил папе:

– Подожди, увидишь.

Дело в том, что суть всей затеи состояла в том, чтобы устроить папе Баэру сюрприз, а для этого нужно было хранить все от него в тайне.

Папа Баэр послушно держал глаза, уши и рот на замке, ходил по дому, стараясь не замечать даже самого очевидного, не вслушиваться в звуки, из которых многое становилось ясно, и не вдумываться в суть совершенно прозрачных тайн. Он, как всякий немец, любил такие нехитрые домашние празднества и всячески их поощрял, ведь с ними жизнь в доме делалась настолько интересной, что у мальчиков не возникало искушения искать удовольствий в другом месте.

И вот наконец долгожданный день настал, и мальчики отправились на прогулку, чтобы нагулять к ужину добрый аппетит – как будто они в этом нуждались! Девочки остались дома – помочь накрыть на стол и добавить последние штрихи к разнообразным затеям, которые так сильно будоражили их юные души. Класс заперли еще накануне вечером, и мистеру Баэру строго-настрого запретили туда входить: если попробует – его поколотит Тедди, который стерег дверь не хуже маленького дракончика, хотя ему и не терпелось все выболтать, так что одно лишь героическое самопожертвование его папы, который попросту пропускал все мимо ушей, и позволило сохранить великую тайну.

– Все готово, и вышло совершенно замечательно! – воскликнула Нан, наконец выскочив из классной с победоносным видом.

– Сама-знаешь-что в полном порядке, а Сайлас знает, что должен делать, – добавила Дейзи, подпрыгивая на радостях – она явно в чем-то преуспела.

– Ох уж и хороши они все, особливо мелкие зверушки, – высказался Сайлас, с которым поделились всеми тайнами. Он ушел, смеясь, как взрослый ребенок.

– Возвращаются! Я слышу, как Эмиль кричит: «Прочь с дороги, сухопутные крысы!» – так что побежали одеваться! – крикнула Нан, и они со всех ног бросились к себе в комнату.

Мальчики явились с прогулки, нагуляв такой аппетит, что крупный индюк наверняка задрожал бы, вот только для него все страхи уже были позади. Они тоже отправились переодеваться. В течение получаса все мылись, причесывались и принаряжались с таким рвением, что порадовали бы всякую любительницу порядка. Когда прозвонил колокольчик, мальчишки с намытыми лицами и блестящими волосами, в чистых воротничках и парадных курточках гуськом проследовали в столовую, где во главе стола восседала миссис Джо в черном шелковом платье, с букетиком любимых белых хризантем на груди – «ужас какая нарядная», как выразились ее воспитанники, когда она встала. Дейзи и Нан в своих новеньких зимних платьях, с яркими поясками и лентами в волосах выглядели как две свежие клумбочки. Тедди был великолепен в алой шерстяной блузе и лучших ботиночках на пуговицах, которые занимали и отвлекали его так же сильно, как мистера Тутса некогда отвлекали его манжеты[335].

Посмотрев друг на друга с противоположных концов длинного стола – он с обеих сторон был обрамлен счастливыми личиками, – мистер и миссис Баэр ощутили собственное благодарение, не обменявшись при этом ни словом, ибо одно сердце сказало другому: «Труды наши не пропали втуне, возблагодарим за это судьбу и станем продолжать».

Ножи и вилки стучали так громко, что в первые минуты трудно было вести разговор, а Мэри-Энн – прическа ее была украшена изумительным розовым бантом – так и порхала вокруг, раздавая тарелки и разливая мясной соус. Едва ли не каждый внес свой вклад в пиршество, поэтому для едоков оно оказалось особенно значимым – они заполняли паузы рассказами о плодах своей работы.

– Отменный картофель, лучшего не видывал, – заметил Джек, получив четвертый крупный клубень.

– А в начинке для индейки мои травы, поэтому она такая вкусная, – сообщила Нан, с удовольствием отправляя в рот большую ложку.

– А у меня утки удивительные. Ася говорит – никогда таких жирных не готовила, – добавил Томми.