Маленькие женщины

– С помощью твоего отца, Джо. Он никогда не выходит из себя, никогда ни в чем не сомневается и ни на что не жалуется, но не теряет надежду, работает и ждет с такой верой, что вести себя иначе в его присутствии просто невозможно. Он помог мне, утешил и показал, что я должна стараться проявлять те достоинства и добродетели, которые хотела бы видеть у своих маленьких дочерей; должна служить вам примером. Мне было легче бороться ради вас, чем ради самой себя. Испуганный или удивленный взгляд одной из вас, когда я позволяла себе недопустимую резкость, ранил меня больнее, чем любые слова, а любовь, уважение и спокойная уверенность моих детей стали для меня лучшей наградой, какую я только могла получить за стремление стать той женщиной, которой им хотелось бы подражать.

– Ох, мамочка, если мне удастся стать хотя бы наполовину такой хорошей, как ты, я буду счастлива! – вскричала Джо, тронутая до глубины души.

– Надеюсь, что ты станешь гораздо лучше меня, моя дорогая. Но ты должна остерегаться своего злейшего врага, как называет его отец, в противном случае твоя жизнь может изрядно осложниться. Ты уже получила первое предостережение. Помни об этом и изо всех сил старайся обуздать свой буйный нрав, пока он не навлек на тебя куда б'oльшие горести и сожаления, чем ты уже познала.

– Я постараюсь, мамочка, честное слово, постараюсь! Но ты должна мне помогать. Я ведь часто видела, как папа прикладывал палец к устам, глядя на тебя ласково, но строго, после чего ты всегда поджимала губы и выходила из комнаты. Таким образом он напоминал тебе о необходимости сдерживаться? – мягко спросила Джо.

– Да. Я всего лишь раз попросила его помогать мне таким вот образом, и он никогда не забывал об этом, удерживая меня этим жестом и ласковым взглядом от резких и обидных слов.

Джо увидела, как глаза матери наполнились слезами, а губы задрожали. Испугавшись, что наговорила слишком много, девушка встревоженно прошептала:

– Я поступила дурно, наблюдая за тобой, а потом сказав об этом? Я не хотела показаться невежливой. Мне так радостно оттого, что я могу говорить с тобой обо всем, что думаю, и при этом чувствовать себя счастливой.

– Моя дорогая Джо, со своей матерью ты можешь говорить о чем угодно. Я бесконечно счастлива и горда, что мои девочки поверяют мне свои мысли и чувства, зная, как сильно я их люблю.

– А я думала, что заставляю тебя страдать…

– Нет, дорогая. Однако, раз уж мы заговорили об отце, я должна признаться, что сильно скучаю по нему, что многим ему обязана и что должна неустанно работать над собой и оставаться настороже, чтобы его маленькие дочери пребывали в безопасности и дождались его возвращения.

– Тем не менее ты разрешила ему пойти на войну, мама, и не плакала после его ухода, и никогда не жалуешься и не просишь о помощи, – задумчиво протянула Джо, явно пораженная этой мыслью.

– Я отдала все лучшее, что у меня было, своей стране, которую люблю, и не плакала, чтобы ваш отец не увидел моих слез. Какое я имею право жаловаться? Мы оба всего лишь исполнили свой долг и станем от этого только счастливее. А если тебе кажется, что мне не нужна помощь, то это оттого, что у меня есть верный и надежный Друг; Он утешает и поддерживает меня. Дитя мое, горести и искушения в твоей жизни только начинаются, их может быть много, но ты сумеешь преодолеть их, если научишься чувствовать силу и нежность Отца нашего Небесного так же, как и своего земного родителя. Чем сильнее ты будешь любить Его и доверять Ему, тем меньше станешь полагаться на бренную людскую силу и мудрость. Его любовь и забота никогда не иссякнут и не обесценятся, их нельзя отнять. Напротив, они могут стать источником жизненной силы, счастья и умиротворения. Верь в это всем сердцем и обращайся к Господу со своими маленькими тревогами, надеждами, грехами и скорбями так же свободно и бестрепетно, как к собственной матери.

Вместо ответа Джо лишь крепче обняла мать, и в наступившей тишине из ее сердечка вырвалась самая искренняя молитва, которую она когда-либо произносила. Потому что в этот печальный, но счастливый час девушка познала не только угрызения совести и горечь отчаяния, но и сладость самоотречения и самоконтроля, и, направляемая материнской рукой, стала ближе к Другу, дарующему каждому ребенку любовь, которая крепче отцовской и нежнее материнской.

Эми пошевелилась и вздохнула во сне, словно ей не терпелось поскорее загладить свою вину; Джо взглянула на нее с таким выражением, какого раньше у нее на лице еще никогда не отображалось.

– Я позволила гневу овладеть мной. Я отказывалась простить Эми, и сегодня, если бы не Лори, могло бы случиться непоправимое! Как я могла быть такой злой и гадкой? – прошептала Джо, разговаривая сама с собой, и склонилась над сестрой, бережно гладя ее по волосам, разметавшимся по подушке.

Как будто услышав ее, Эми открыла глаза и протянула к ней руки, улыбнувшись при этом так, что сердце Джо растаяло. Никто из них не произнес ни слова, сестры лишь крепко обнялись (этому не помешали даже одеяла) и поцеловались. Все было прощено и забыто.