Маленькие женщины. Хорошие жены

На следующий день нужно было видеть лицо Джо, ибо тайна очень давила на неё, и она с трудом сдерживалась, чтобы не выглядеть слишком загадочной и важной. Мэг заметила это, но не стала утруждать себя расспросами, так как знала, что лучший способ сладить с Джо – это следовать закону противоположностей, поэтому она была уверена, что сестра ей всё сама расскажет, если её не спрашивать. Поэтому Мэг была несколько удивлена, что молчание всё не нарушалось и Джо приняла покровительственный вид, что явно рассердило Мэг, которая, в свою очередь, стала вести себя с достоинством и сдержанно, целиком посвятив себя матери. Это оставило Джо на произвол судьбы, так как миссис Марч сменила её в роли сиделки и предложила ей отдохнуть, размяться и развлечься после долгого пребывания взаперти. Эми оставалась у тёти Марч, и Лори был её единственным спасением, и хотя ей нравилось его общество, она боялась его, потому что он был неисправимым шалопаем, и она опасалась, что он выманит у неё тайну.

Она была совершенно права, ибо едва этот озорник заподозрил, что у Джо есть секрет, он тут же решил его узнать и устроил ей подлинно мучительную жизнь. Он подлещивался, подкупал, высмеивал, угрожал и ворчал; притворялся равнодушным, чтобы выудить из неё правду; сначала заявлял, что он всё знает, а потом – что ему всё равно; и, наконец, проявив настойчивость, всё же убедился, что тайна касается Мэг и мистера Брука. Негодуя оттого, что наставник не посвятил его в свою тайну, он напряг всю свою сообразительность, чтобы придумать какое-нибудь возмездие, достойное подобного пренебрежения.

Мэг тем временем, по-видимому, забыла об этом и была поглощена приготовлениями к возвращению отца, но внезапно с ней произошла какая-то перемена, и на день или два она стала совсем на себя непохожа. Она вздрагивала, когда с ней кто-то заговаривал, краснела, когда на неё смотрели, была очень тиха и сидела над шитьём с робким, встревоженным выражением лица. На расспросы матери она отвечала, что чувствует себя хорошо, и заставляла умолкнуть Джо, умоляя ту оставить её в покое.

– Она чувствует, что это уже витает в воздухе – любовь, я имею в виду, – и она поддаётся этому очень быстро. У неё есть почти все симптомы – она беспокойная и сердитая, не ест, лежит без сна и хандрит по углам. Я поймала её на том, что она напевала ту песню, которую он для неё перевёл, и однажды она назвала его «Джон», как и вы, а потом покраснела, как маков цвет. И что мы будем делать? – спросила Джо, готовая на любые меры, даже самые жёсткие.

– Ничего, только ждать. Оставь её в покое, будь добра и терпелива, всё прояснит приезд отца, – ответила мама.

– Эта записка – тебе, Мэг, запечатанная. Как странно! Тедди никогда не запечатывает свои записки для меня, – сказала Джо на следующий день, раздавая содержимое маленького почтового отделения.

Миссис Марч и Джо были погружены в свои дела, но, услышав возглас Мэг, они подняли глаза и увидели, что она с испуганным видом смотрит на свою записку.

– Дитя моё, что с тобой? – воскликнула мать, подбегая к ней, в то время как Джо пыталась отобрать листок бумаги, который явно стал причиной какой-то беды.

– Это какая-то ошибка, он не писал эту записку. О, Джо, как ты могла так поступить? – И Мэг закрыла лицо руками, заплакав так, словно её сердце было разбито.

– Я? Я ничего не сделала! О чём она говорит? – растерянно воскликнула Джо.

Мягкий взгляд Мэг воспламенился гневом, когда она достала скомканную записку из кармана и бросила её Джо, укоризненно сказав:

– Ты написала это, а этот скверный мальчишка тебе помог. Как вы могли так бестактно, так подло и жестоко обойтись с нами обоими?

Джо почти не слышала её, потому что они с матерью читали записку, написанную странным почерком.

«Моя дорогая Маргарет!

Я больше не могу сдерживать свою страсть и должен узнать о своей судьбе до того, как вернусь. Я пока не решаюсь рассказать об этом Вашим родителям, но думаю, что они дадут согласие на наш брак, когда узнают, что мы обожаем друг друга. Я умоляю Вас пока ничего не сообщать Вашей семье, но послать через Лори хоть одно обнадёживающее словечко…

Вашему преданному Джону».

– Ах он негодник! Вот как он решил расквитаться со мной за то, что я сдержала слово, данное маме. Я его хорошенько отругаю и приведу сюда просить прощения, – воскликнула Джо, горя желанием немедленно свершить правосудие. Но мать удержала её с видом, который нечасто принимала:

– Перестань, Джо, сначала ты должна оправдаться сама. Ты столько проказничала, что, боюсь, ты приложила руку и к этой проделке.