Маленький человек из Опера де Пари

Аженор Фералес миновал владения инженеров-гидравликов, наполнявших водой фонтаны и искусственные пруды, которые станут частью декораций, затем вотчину техников, умеющих превращать балерин в птиц и воспламенять адским огнем любовные напитки. Здесь, в служебных помещениях, всегда было промозгло, но раньше Аженор так не мерз. Сейчас у него зуб на зуб не попадал, перед глазами плясали разноцветные «мушки», порой все вокруг накрывала темная пелена, становилось трудно дышать. Он даже остановился и привалился к мостовому крану, чтобы накопить сил и добраться наконец до помещения службы, ответственной за воссоздание грозы, пожаров и огнестрельных залпов.

— Нездоровится? — участливо спросил проходивший мимо механик.

Аженор махнул рукой — мол, все в порядке, — и мысленно приказал себе взбодриться, чтобы не уронить достоинства перед коллегами. Вино! Что за глупость — смешать красное с белым! В глаза ударил ослепительный пурпурный луч — старшина осветителей, сидя в нише рядом с суфлерской будкой, следил за эффектами светотени, производимыми табло освещения. Аженор попытался сфокусировать взгляд на аппарате, установленном над авансценой, и догадаться, что сломалось в этом нагромождении массивных труб, управляемых с помощью зубчатого колеса.

— Когда я требую, чтобы на сцене наступила ночь, — это значит, что сумрак должен сгущаться постепенно, а не сразу — бац! — и темнота, как будто зал лавиной накрыло, понимаете, Валено?! — бушевал режиссер на грани нервного срыва. — Ах, вот и вы, Фералес, наконец-то! Посиделки закончились? Наелись-напились? Мне как раз нужен ваш трезвый взгляд, а то мы тут бродим в густом тумане… Да закройте же вы этот люк; эй, там! Я чуть не провалился!

Аженор стоял, не в силах выдавить ни звука. Странное сверкающее пятно в форме пилы застило взор, очертания внешнего мира сделались неразличимыми, по телу пробежала дрожь. Внезапно полумрак вокруг сменился полной тьмой.

— Короткое замыкание! — известил всех электрик.

Аженор, шатаясь, двинулся в сторону поста управления колоколами. Но сцена внезапно исчезла из-под ног, он рухнул в пустоту — и то, что составляло его личность, разлетелось вдребезги. Аженор столь стремительно потерял связь с реальностью, что даже не успел осознать расставание с нею.

Когда подача электричества была восстановлена, всеобщее смятение чуть не стало причиной новых несчастных случаев. Месье Филипон, помощник старшины рабочих сцены, бросился звать врача.

А наверху знать ничего не знали о трагедии. Старшина рабочих сцены ударил в гонг:

— Дамы-господа, начинаем! Репетиция! Освободите сцену!

В кулисе Царица Ночи с перекошенным от гнева лицом кляла на все лады костюмера, глядя, как его помощница, стоя на коленях, подшивает прямо на ней черную мантию.

— Царица Ночи, ваш выход! — возопил режиссер. — Господи, да что она там возится!

Мельхиор Шалюмо проскользнул под занавесом, ловко избежав столкновения с огнедышащим драконом из папье-маше, который ждал своего часа, чтобы напасть на Тамино. Маленький человек состроил чудищу рожу, проскакивая мимо, и с разбега налетел на месье Филипона — тот как раз выметнулся из левой кулисы.

— Чик-Чирик, беги за доктором, скорей, скорей! Фералес упал в люк! Кажется, он мертв!

Мельхиор прищурился, как сытый кот.

— Живо, малорослик! Чего стоишь?!

Человечек схватился за сердце, кровь волной прилила к щекам. Он бросился бежать. Никогда в жизни Мельхиор Шалюмо и помыслить не мог, что силы небесные с таким усердием станут воплощать его, Мельхиора, чаяния.

«Благодарю, о Всемогущий! Благодарю, благодарю! Ну и кто теперь осмелится выгнать меня из дому? Вот я везунчик! Прощай, Аженор, да упокоится душа твоя с миром. Как здорово, что ты успел насладиться моими виршами, перед тем как покинул сию долину скорби!»

Вторник, 8 апреля

— Опа! Бойня продолжается!

Жозеф внимательно перечитал статейку в газете:

Скорбный день рождения

Г-н Аженор Фералес, инспектор сцены в нашей Опера, трагически погиб вчера, в день своего тридцатичетырехлетия, упав в темноте во время короткого замыкания в открытый люк на сцене. Персонал дворца Гарнье скорбит вместе с вдовой, мадам Марией Фералес. Свадьба состоялась всего три недели назад…

— Guten Morgen, Herr Pignot.[65]

— Черт, черт, черт! — пробормотал Жозеф себе под нос. В лавку только что вошла фрейлейн Хельга Беккер.

— Месье Пиньо, у меня грандиозная новость: я стала владелицей автомобиля фирмы Жоржа Ришара! Старею, знаете ли, от езды на велосипеде ужасно болит поясница.

— А водить автомобиль вы умеете? — с большим сомнением в голосе спросил Жозеф.