Маленький клоун с оранжевым носом

Я не сразу узнал голос, это была не Галка, а кто-то другой, очень знакомый, но…

— Матвей, я не поздно звоню? Инга.

— Нет, — сказал я, — не очень.

— Я… — Инга, видимо, была чем-то напугана, голос ее звучал напряженно — а может, с ней рядом находился кто-то, и она старалась говорить, чтобы ее не слышали? — Я только что вспомнила…

— Что? — переспросил я.

— Я не могла это помнить, потому что этого не было. Точно не было, Матвей. Но я помню так, будто это случилось вчера… С тобой такое бывало? Скажи, как это возможно?.

Я зная, как это возможно. Я мог ей объяснить. Но сейчас она меня просто не услышит.

— Инга, — сказал я, — что ты вспомнила?

— Я уже ложилась спать, — голос ее становился тише, будто растворялся в пространстве ночи, я прижал телефон к уху с такой силой, что начала болеть голова, — и вдруг вспомнила, как это было… или могло быть… Я встретила на улице Иру… ну, жену Алика…

Я бросил на Иру взгляд — она думала о своем, опустив голову.

— Да, — сказал я, — говори, я слушаю.

— И она мне сказала… Очень грубо так… Чтобы я оставила ее мужа в покое, иначе… Что иначе, Матвей? Я испугалась, что она может что-то сделать. Не со мной, я почему-то была уверена… С Аликом… У нее был такой взгляд… Я сказала, что между нами уже ничего нет. Я сказала, что у меня другой мужчина. Я так растерялась, правда… А она… Она сказала: «Я убью его».

— Да, — повторил я, потому что голос Инги прервался — то ли ее душили слезы, то ли что-то происходило со связью. — Когда это было? Этот разговор?

— Не знаю, — произнесла Инга так неожиданно громко, что я инстинктивно отодвинул телефон от уха, и голос смогли, наверно, услышать и Ира, сидевшая близко от меня, и Учитель с его тонким слухом. — Понятия не имею, когда это было. Этого не было! Может, я схожу с ума, Матвей? Я весь день думала об Алике и о тебе, и, может, поэтому… Прости, что звоню в такое время…

— Ничего, — пробормотал я, опять прижав трубку к уху. Учитель смотрел на меня внимательно, без признаков понимания — просто смотрел, и все. — Ты нервничаешь…

— Нет! Это не нервы. Со мной никогда такого не было. Это она его убила? Скажи, ты должен знать: это она?

— Нет, — сказал я. — Успокойся, пожалуйста.

— Если это она, то из-за меня… А если не она, то… Я не хочу, чтобы меня куда-то вызывали и спрашивали о наших отношениях. Со мной сегодня говорили, но совсем о другом. При чем здесь я?

Она о своем спокойствии думала, а я-то решил… У нее тоже произошло наложение реальностей, й она, конечно, ничего не поняла. Слишком много склеек за одни сутки: Может, так и должно быть после того, что сделал Игорь?

— Ну, — сказал я, — ты-то здесь совсем ни при чем. Не надо нервничать. Давай завтра встретимся, и я тебе кое-что объясню.

— В час в «Апропо», как сегодня, — быстро произнесла Инга и, не попрощавшись, отключила связь. Будто звонила для того только, чтобы назначить свидание.

— Это Киреева? — спросил Учитель, когда я положил телефон на стол перед собой, чтобы видеть дисплей на тот случай, если опять раздастся звонок.

— Да, — сказал я. — Вы слышали? У вас же такой слух…

— Кое-что, — хмурясь, сказал следователь. — Она имела разговор с…

Я кивнул:

— Только, похоже, не здесь. И вдруг вспомнила. Вам наверняка такое знакомо: вспоминается нечто, чего, как вы точно знаете, в действительности не происходило. Яркое воспоминание…

— Дежа-вю.

— Приблизительно. Дежа-вю — это когда обстановка кажется знакомой или местность… Дом… А если какое-то событие, происшествие, разговор…

— О чем разговор? — нетерпеливо спросил Учитель. — Это имеет отношение к делу?

Я покосился в сторону Иры, и следователь понял смысл моего взгляда.

— Ирина, — сказал он и дотронулся до ее локтя. Ира вздрогнула. — Извините, я бы хотел… Если не трудно, еще раз удостоверения личности — ваше и вашей свекрови. Принесите, пожалуйста.

Ира поднялась и пошла в свою… ее и Алика… комнату. Ей и в голову не пришло спросить, зачем следователю удостоверения, которые он уже сто раз видел и с которых наверняка сделал несколько копий.

— Ну? — спросил Учитель, когда Ира вышла. — Повторите, пожалуйста, слово в слово. Я расслышал только половину и не хочу ошибиться…

Я повторил наш с Ингой странный разговор, добавив в конце:

— Конечно, это была память о том, что произошло в другой ветви. Но это не может служить уликой или свидетельским показанием, верно?

— Нет, — покачал головой следователь. — Естественно, нет. — А если, — сказал я, — о чем-то вдруг вспомнят Шауль

Бардана, Миша Бреннер и…

Я чуть было не назвал Олега Караганова, но вовремя вспомнил, что это имя в наших разговорах не упоминалось, и незачем обращать внимание Учителя на человека, который даже в другой ветви скорее всего не имел к смерти Алика никакого отношения.

Учитель понял, видимо, что я не закончил начатую фразу, но не стал допытываться.

— Ну, вспомнят, — сказал он. — И что мне с этим делать? Что они, собственно, могут вспомнить? Мы вроде оба знаем уже, кто…

Он замолчал — вошла Ира.

— Спасибо, — пробормотал Учитель и принялся срисовывать себе в блокнот из удостоверений сведения, которые еще утром знал наизусть.