Маленький лорд Фонтлерой

— Тря-сет по-о-по-рядочно, — сказал он Вилькинсу. — А те-бя т-тря-сет?

— Нет, мой лорд, — отвечал Вилькинс. — Со временем вы привыкнете. Станьте на стремена.

— Я и так все вр-ремя сто-ю, — сказал Фонтлерой.

Граф видел из окна, как трясло и подбрасывало мальчика, который то привставал, то снова опускался на стременах. Он с трудом переводил дыхание и совсем раскраснелся, но изо всей силы старался держаться в седле и сидеть как можно прямее. Когда всадники выехали снова из-за деревьев, за которыми их несколько времени не было видно, то Фонтлерой оказался без шляпы; щеки его были красны, как мак, губы сжаты; но тем не менее он стойко продолжал ехать рысью.

— Остановись на минуту! — сказал граф. — Где твоя шляпа?

Вилькинс сделал под козырек.

— Она свалилась, ваше сиятельство, — сказал он весело. — Не давал мне остановиться поднять ее, ваше сиятельство.

— Он не очень испугался? — спросил сухо граф.

— Помилуйте, ваше сиятельство! — воскликнул Вилькинс. — Мне доводилось обучать молодых господ верховой езде, и я не видал, чтобы кто другой сидел смелее.

— Устал? — обратился граф с вопросом к Фонтлерою. — Хочешь слезть?

— Я не думал, что будет так сильно трясти, — откровенно признался Фонтлерой. — Да и устаешь немножко; но мне не хочется слезать. Хочется поучиться. Как только передохну, поеду за шляпой.

Самый умный человек на свете не мог бы, кажется, придумать лучшего средства привлечь к Фонтлерою расположение старого графа. Когда пони снова побежал рысью по направлению к аллее, легкая краска показалась на неприветливом лице старика, и глаза его, смотревшие из-под густых бровей, заискрились удовольствием, какое он вряд ли думал испытать когда-либо снова. Он сидел, пристально наблюдая, пока топот копыт не стал слышаться опять ближе. Скоро всадники вернулись несколько более скорым аллюром. На Фонтлерое шляпы все еще не было: она оказалась в руках у Вилькинса. Щеки маленького наездника были еще краснее прежнего; волосы его раздувались по ветру, но тем не менее он скакал довольно сильным галопом.

— Вот! — кричал он, с трудом переводя дух, — я и галопом про-проехал. Не так хорошо, как мальчик на Пятой аллее, а все-таки проехал!

После этого он, Вилькинс и пони стали большими друзьями. Чуть не каждый день местные жители видали их вместе галопирующими по окрестным дорогам. Ребятишки выбегали из дверей, спеша посмотреть на гордо бежавшего пони с сидящей на ней стройной и изящной фигурой молодого лорда, не упускавшего случая снимать с себя шляпу и, махая ее в знак приветствия, кричал им: «Здравствуйте!» Он делал это совсем не так, как бы следовало лорду, хотя и очень радушно. Иногда он останавливался и вступал в разговоры с детьми, а один раз Вилькинс вернулся в замок с рассказом, что Фонтлерой пожелал непременно остановиться около сельской школы для того, чтобы посадить на своего пони хромого мальчика и привезти его домой.

— И слышать ничего не хочет! — рассказывал потом Вилькинс в конюшне. — Не позволил мне слезть с лошади; не ловко, — говорит, — будет мальчику сидеть на большой лошади. Вилькинс, — говорит, — мальчик-то ведь хромой, а я нет, да мне с ним и поговорить надо. — Посадил мальчишку, а сам рядом с ним плетется; заложил руки в карманы, шапка на затылке, идет себе весело, посвистывает да болтает как ни в чем не бывало! Подъехали к дому; выходит мать, удивляется, что сын ее верхом сидит, а наш барин-то шапку долой и говорит ей: — привез, — говорит, — вам сына домой, сударыня, потому что нога, — говорит, — болит у него, а опираться на эту палку для него небольшая подмога; попрошу, — говорит, — дедушку заказать для него пару костылей. — Диву небось далась мать-то. Сам-то я того и гляди прысну со смеха!

Узнав про эту историю, граф не рассердился, как этого побаивался Вилькинс, а, напротив, рассмеялся; потом позвал к себе Фонтлероя и велел ему снова рассказать все сначала и до конца, и опять смеялся. И действительно, несколько дней спустя, перед хижиной, где жил хромой мальчик, остановилась графская карета; из нее выпрыгнул Фонтлерой и пошел к двери, держа на плечах пару легких, но прочных костылей, и, передавая их м-сс Гартль (так звали мать мальчика), сказал:

— Дедушка вам кланяется и просит вас взять это для вашего сына, и мы надеемся, что ему будет лучше.

— Я передал поклон от вас, — объяснил он графу, садясь в карету. — Вы мне наказывали кланяться, но я подумал, что вы про это забыли. Так ли я сделал?