Маленький ныряльщик

И тут ка-ак жахнуло прямо над головой. Кажется, я угодил туда, куда вылетают пороховые газы, вырывающиеся из ствола пушки. Ныряю, разворачиваюсь и отхожу. На плечи мне льется струйка воды – правая передняя мембрана прорвана, и началось натекание сквозь идущую от нее трубку. Пробку в протечку.

Новая попытка прицеливания – вот, теперь и расстояние подходящее, и ракурс удачный. Пять градусов влево и выстрел. Торпеда пошла, и жерди-стабилизаторы ускользнули вперед. Эк ее влево повело. Или меня вправо? Некогда разбираться.

Разворот и полный ход. Мчусь как угорелый – не меньше пяти километров в час, и скорость продолжает возрастать. Почти пять с половиной. За кормой взрыв, отдающийся пинком под зад. Уф-ф. Попал.

Теперь – бегом на выход. Скорость держать крейсерскую и полчаса идти на глубине десять метров, чтобы уверенно поднырнуть под боновое заграждение. Всё. Волноваться начну позднее. Теперь я снова жестко алгоритмированная система управления, подчиняющаяся исключительно таймеру. А звуки вокруг меня, кажется, сделались еще более невыносимыми. Я их воспринимаю как удары по черепу.

* * *

Иду своим двухузловым ходом и недоумеваю – скорость снижается. То есть качаю педали в том самом ритме, что и всегда, а показания лага падают. И, что совсем удивительно, растет сопротивление нажиму. Ничего не понимаю. Разглядеть хоть что-то в темноте не удается, звуки канонады вокруг звучат по-прежнему, на приборах все, как обычно, а ход замедляется.

Ослабляю интенсивность вращения винтов – скорость так и падает, как ни в чем не бывало, но это, по крайней мере, логично. С другой стороны, не отмечается уменьшения глубины. Восемь метров вместо расчетных десяти, но это в пределах погрешности измерения моего не слишком точного прибора.

Легкий толчок, слабо отклонивший тело назад. Восемь метров, скорость – ноль. Некоторое время жду, сам не знаю чего.

Все стабильно. И глубина, и скорость. Ускорений тоже не ощущаю. Становится несколько тревожно. Теоретически при нулевой скорости я должен всплывать, но этого не происходит ни по объективным данным, ни по субъективным – ничего не чувствую.

Плавно замедляю работу винтов. Ничего не меняется. Падающие в воду снаряды своими всплесками, а иногда и взрывами, отвлекают и не дают сосредоточиться, прислушаться к происходящему. И осмотреться невозможно.

План сегодняшней вылазки сорвал сам командир корабля. Ясно, что решил подвезти нас поближе, а в результате стартовали мы примерно в расчетное время, ну, чуть позже, зато на семь километров ближе. В результате у нас образовался лишний час темного времени. Совсем лишний. Он помешал мне при выходе в атаку – я не мог разглядеть днища атакуемых кораблей. Мешает и сейчас – не могу понять, что происходит.

Было уменьшение хода, закончившееся остановкой. Момент остановки я ощутил, как толчок спереди. Словно в автобусе, завершившем торможение. То есть торможение-то сохранилось, но в момент обнуления скорости действие отрицательного ускорения прекратилось, и рефлекторно противодействующие ему мышцы отбросили пассажиров назад. В моем случае этот финальный эффект был крайне слабым.

И потом – указатель глубины в начале движения четко стоял на десятке. Погрешность же измерения и относительное изменение показаний прибора – разные вещи. Не стоит себя обманывать – останавливаясь, я всплывал, поскольку угол наклона рулей не менялся, а скорость снижалась.

Воткнись я носом в закрепленную сеть – обязательно почувствовал бы сопротивление. И сразу после остановки корма начала бы всплывать. В таких условиях неизбежно должен возникнуть заметный дифферент на нос. У меня же все наоборот – имею наклон на корму, причем столь ничтожный, что дифферентометр серьезно задумался, стоит ли показывать первое деление.

Постучал по указателю пальцем. Тот покачался и вернулся к тому же положению – ничего не залипло. Кругом темнота, светать начнет только через час, хотя уже меньше. Ёлки, как же сегодня все было неладно!

Во-первых, наши катера обнаружили с километра. Во-вторых, явно ждали и встретили организованной пальбой. То ли дело Батум! Не могу припомнить, была ли там стрельба. А, ну да, я тогда был вообще глухой – толстое дерево хорошо гасит звуки, да и стекла я набрал в три слоя для надежности, притерев на лучшее касторовое масло. А тут металлические трубки пропускают звук в кабину, даже если я не подношу к ним ухо – так что акустическая картина мира сильно изменилась. Кстати, кроме стрельбы слышны и ритмичные звуки, как тогда, в Батуме, когда рядом проходил какой-то корабль.

Вот и нашлось для меня занятие, пока не рассвело: буду слушать голоса потревоженной стоянки флота и пытаться понять, что они означают.

Выстрел пушки, пожалуй, самый мягкий из них. Отсюда я их уже воспринимаю безболезненно и далеко не все. Хотя некоторые, видимо, переданные железными корпусами, удается различить уверенно.

Всплески. Что тут скажешь, они и есть всплески.

Разрывы снарядов в воде – резкие, крайне неприятные. Но это бывает редко.

Пульсирующий гул – от винтов.