Маленький ныряльщик

Это, так сказать, первый план. На втором – Макаров, одетый парадно, еще один незнакомый генерал и, в качестве декорации, помощничек мой, вытянувшийся во фрунт. Дальше маячат красиво одетые военные, но они далеко и играют роль фона.

Описанная сцена должна быть дополнена пониманием, что владелец бакенбард – государь-император Александр II. Его портрет висит у нас в кают-компании. Здоровяк – наследник престола, а мальчик – должно быть, это будущий Николай Кровавый.

Естественно, уяснив диспозицию, я немедленно выполнил уставное замирание по стойке смирно.

– Право, Петр Семенович, не стоит так уж тянуться, мы ведь не на параде, – царя, видимо, позабавила случившаяся интермедия, да и настроение у него просто отличное. – Пройдемте, пожалуй, в каюту Степана Осиповича, он приглашал. Говорит, чай у него нынче отменный.

Мальчишка несколько куксится, видимо, угощение его не интересует:

– Дедушка, ты ведь обещал, что сегодня позволишь мне решительно всё!

На лице императора мелькает досада, и, как дед деда, я его прекрасно понимаю. Естественно, вмешиваюсь.

– Матрос Клемин! Продолжайте плановое обслуживание вверенного вам корабля. Юнгу пошлете в носовой отсек откреплять тяги ходового устройства.

– Разве я юнга? – мальчишка и обрадован, и озадачен.

– Раз в морской форме и на боевом корабле, значит юнга, – в моем голосе звучит железобетонная уверенность. Ее неожиданно поддерживает верзила:

– Ничего не поделаешь, Ники, на флоте действуют строгие морские законы, и все должны им следовать, – получается, Сан Саныч, хоть и цесаревич, но человек с понятием.

В глазах же деда плещется веселье. Он, едва Клемин затолкал царевича во чрево ныряльщика, откровенно улыбнулся и извиняющимся тоном произнес:

– Ему сегодня девять исполняется, а я имел неосторожность проявить излишнюю снисходительность к внуку – обещал в этот день позволить ему решительно всё. Для того, чтобы это исполнить, пришлось везти его с собой – ведь невозможно что-то разрешать, если мы находимся в разных местах.

* * *

Ничего себе компания! Император с наследником и мы с Макаровым. Вестовой мухой завершил сервировку и, отпущенный жестом командира корабля, неслышно испарился.

Ничего не понимаю. Что за разговор нам предстоит, если собран столь узкий круг лиц с главой государства в их числе?

– Степан Осипович отказался отвечать на вопрос о сроке готовности «Великого князя Константина», не посоветовавшись с вами, Петр Семенович. Поэтому мы и поспешили сюда, чтобы скорее узнать ответ.

После этих слов государя я внутренне обмер. Труба всем планам и затеям. Надо срочно сколачивать старые неуклюжие торпеды и бежать распугивать турок. Что же, доски доставлены сегодня утром, завтра до полудня команда вернется из увольнительных, и к следующему дню все отстрадают похмельем. Так что послезавтра к вечеру столярку и малярку завершим. За пару дней загружу динамит, а с ракетным порохом и без меня управятся. Автоматы глубины поставить недолго, их еще в походе наделали. Через четверо суток можно выходить.

Эти мысли я вслух не произношу. Они – для внутреннего употребления. А вот Макарову сочувствую. Получается, что выдержал он не легкий бой, а тяжелую битву, пытаясь оттянуть начало нашего следующего похода. И я понимаю его – людям нужно дать передохнуть – мы ведь, считай, только что вернулись из весьма напряженного, очень даже делового вояжа.

Ну да это – дела житейские. Понять бы, для чего понадобился государю наш самый мощный миноносец Черного моря. Ведь мне об этом ни за что не скажут. Попробую прикинуть к носу известные факты.

Мы крепко побеспокоили турков, и они начали прощупывать почву для переговоров. Это – раз.

Государь примчался именно к Черному морю, а не к Дунаю, где сухопутная армия выдвигается на рубежи, с которых станет его форсировать. Это – два.

Нилыч вчерась забегал аккомпанировать моему танцу и сказал, что у артиллерийских складов встал под погрузку большой корабль – это три.

Учитывая, что цель войны – захват проливов, то по всему выходит – командование изволит желать установить орудия на берегах Босфора и Дарданелл. То есть – будет высажен десант. И возможно это лишь в том случае, если флот противника нейтрализован – напуган нашим грозным кораблем.

Жаль, что я не знаю, спланировал ли это Макаров, или он, наоборот, препятствует осуществлению столь рискованной затеи. Но четыре пальца я ему уже неприметно показал. Мол, управимся мы за столько дней. И, мне кажется, он меня понял. Кивнул. Значит – оглашаю.

– По всему выходит, Степан Осипович, к утру пятого дня, если не считать сегодняшнего, по моему заведованию будет полная готовность.

– Вот видите, ваше императорское величество! К моменту завершения погрузки орудий и войск мы уже два дня будем в море и запрем в гаванях турецкий флот. На азиатском берегу Босфора с моря никто не помешает нашему десантированию.

Час от часу не легче. Так это, оказывается, сам Макаров и подбивает царя на авантюру! Тем временем аргументация его отнюдь не иссякла: