Маленький оборвыш

Да, конечно, у меня был такой человек. Я вспомнил миссис Уинкшип. Я вспомнил ту ночь, когда она и Марта приютили, накормили, одели и приласкали меня. Я вспомнил, как она хотела сделать из меня честкого мальчика, и почувствовал, что мне будет очень и очень тяжело, если она узнает, что я сижу в тюрьме за воровство. Но с какой же стати мне этого бояться?

Ведь Джордж Гапкинс обещал выручить меня из всякой беды.

- Я не попаду в тюрьму, - сказал я. - Я уже больше двух месяцев занимаюсь этим делом и ни разу не попадался. А тогда мне еще никто не помогал.

- А теперь ты нашел помощника! - вскричала она. - Он поможет тебе на долгое время засесть в тюрьму. Это его всегдашняя манера. Он тысячу раз говорил мне: "Я никогда не начинаю работать свежими руками, пока не отделаюсь от старых". Каждый мальчик служит у него, пока не станет известен полиции, пока за ним не начнут следить. Понимаешь ты меня теперь?

Трудно было не понять.

- А мистер Гапкинс не то говорил мне, - заметил я. - Он обещал, что не пожалеет никаких денег, чтобы выручить меня из беды.

- Он обещал! Да разве можно верить обещаниям этого обманщика, этого злодея? Слушай, мальчик. Я тебе много рассказала. Ты можешь завтра же выдать меня мужу, и он изобьет меня до полусмерти, Он уже не раз избивал меня. Мне все равно, мне надоела эта жизнь!

Она положила голову на стол и заплакала так горько, что у меня выступили слезы на глазах.

- Пожалуйста, не бойтесь, - сказал я, подходя к ней. - Я ничего ему не скажу. Я не стану вредить человеку, который желает мне добра.

- Я желаю тебе добра, - сказала она, поднимая над столом свое заплаканное лицо. - Все, что я тебе говорила, правда, истинная правда.

- Я вам верю, только посоветуйте мне, что же мне делать?

- Поди ляг в постель и сам подумай. Поди и подумай, куда тебе деться, когда ты убежишь отсюда.

- А если я убегу, он погонится за мной, как вы думаете?

- Придумай такое место, куда бы он не смел гнаться за тобой. Иди ложись и думай об этом. Прощай.

Я вернулся в свою комнату в сильном раздумье.

Хорошо ей было говорить: "Ляг в постель и подумай".

Как я мог думать, когда после всех необыкновенных событий нынешнего дня в голове моей остался какойто хаос? Одно только было мне ясно. Миссис Гапкинс сказала мне правду: ее муж негодяй, и, если я останусь у него, меня ожидает самая несчастная участь.

Я должен бежать, - но куда? Куда он не посмеет гнаться? Куда же это? Этого вопроса я не мог решить.

"Засну-ка я лучше теперь, - сказал я сам себе, - а завтра поговорю с ней об этом. Она, наверно, присоветует мне что-нибудь".

На великолепных часах, подаренных мне накануне мистером Гапкинсом, было восемь часов, когда я проснулся на следующее утро.

Я не слыхал, как мистер Гапкинс возвратился домой, но теперь я слышал скрип его сапог по лестнице, - значит, он был дома. Я ожидал, что он позовет меня, но он, не говоря ни слова, прошел мимо моей комнаты, и через несколько минут я услышал, что он уходит из дому. Я лежал в постели, придумывая, что мне делать, когда я встану, как вдруг уличная дверь отворилась, и я услышал шаги двух мужчин по лестнице. Через несколько времени Джордж Гапкинс вошел ко мне в комнату.

- Ну, Джим, - сказал он, - тебе, кажется, придется быть и поваром, и слугою, и всем на свете: жена заболела.

- И сильно заболела, сэр? - спросил я, вспомнив странное выражение ее лица накануне.

- Так сильно, что я сейчас ходил за доктором. Доктор говорит, что у нее начинается тиф.

Болезнь миссис Гапкинс оказалась нешуточною и продолжалась целых три недели. Во все это время я ни разу не видел ее. Мистер Гапкинс нанял какую-то старушку, которая ухаживала за ней, готовила кушанье и исполняла домашние работы, причем я усердно помогал ей. Другого дела у меня не было. Хозяин не исполнил своего обещания и не думал обучать меня всем тонкостям нашего ремесла. Он так боялся заразиться тифом, что почти никогда не сидел дома. Он обедал вместе со мной в столовой, сидя у открытого окна и беспрестанно нюхая баночку со спиртом.

Затем уходил и не возвращался домой до поздней ночи. Спал он в той же столовой, на диване.

Мое положение было очень недурное. Меня кормили хорошо.

Хозяин всегда давал мне шиллинг, когда я его просил, и позволял мне гулять, где я хочу, от шести до десяти часов вечера. Он не только не научил меня дурному, а, напротив, каждое утро, уходя из дому, говорил мне: "Пожалуйста, ты не берись за работу и не ходи ни в какие дурные места. Скучно тебе - сходи в театр или в концерт. Если тебе нужны деньги, бери у меня, а сам не добывай".

Таким образом, хотя я не забывал совета, данного мне миссис Гапкинс, я находил, что бежать теперь было бы очень глупо.

Кроме того, хотя я не видал моей больной хозяйки, но она часто давала мне мелкие поручения. Я оказывал ей небольшие услуги, и мне казалось, что я поступил бы очень неблагородно, если бы бросил ее, пока она больна.