Маленький оборвыш

- И вчера, и третьего дня ты все ходил по делу, Джордж. Ты лжешь! Я знаю, что ты делаешь! Я выслежу тебя!

- Ну, если лгу, так и спрашивать нечего; ухожу, да и все тут!

Голоса смолкли.

- Потрудитесь взять свечку! - закричал я.

Через минуту Джордж вошел ко мне, взял свечку и молча ушел прочь. Я услышал вслед за этим, как хлопнула дверь на улицу.

Ссора мистера Гапкинса с женой нисколько не тревожила меня.

Он куда-то уходил, она его не пускала, - что мне за дело до этого?

Я спокойно улегся в своей хорошенькой кроватке и совсем собрался уснуть, как вдруг услышал стук в мою дверь.

- Кто там? - спросил я.

- Оденься и сойди вниз, мальчик, мне надо поговорить с тобой.

Я узнал голос миссис Гапкинс. Она приотворила дверь, поставила зажженную свечку на пол моей комнаты и, не говоря ни слова больше, ушла прочь.

XXIV

Миссис Гапкинс рассказывает мне неприятные вещи

Я не смел ослушаться приказания миссис Гапкинс.

Ведь она была моей хозяйкой. Я быстро вскочил с постели и начал одеваться.

- Не надевай сапог, - закричала она мне с лестницы, - оставь их наверху!

Это новое приказание отчасти успокоило меня. Я помнил, как она неласково приняла меня, и боялся, что теперь, когда Джорджа не было дома, она просто выгонит меня на улицу, но в таком случае она, конечно, не велела бы оставить сапоги.

Спустившись вниз, я увидел, что она сидит в гостиной одна и что глаза ее красны и опухли от слез.

- Войди же, - нетерпеливо вскричала она, видя, что я в нерешимости остановился на пороге. - Войди и запри дверь.

Я вошел, хотя моя робость и мое недоумение все возрастали.

- Подойди сюда, поставь свечку на стол и дай мне хорошенько посмотреть на тебя: я ведь почти не видала тебя.

Не знаю, что она подумала обо мне, но, пока она пристально разглядывала меня своими красными, заплаканными глазами, мне представилось, что она, должно быть, просто пьяна.

- Сядь, - сказала она, видимо удовлетворившись своим осмотром, - и скажи мне: что ты за мальчик?

- То есть как, что за мальчик? - с удивлением спросил я.

- Совсем ли ты испорченный ребенок, испорченный до мозга костей, как все те маленькие негодяи, которые жили у нас?

Она пристально глядела на меня, и я чувствовал, что краснею.

Что ей ответить? Конечно, если бы я был хорошим мальчиком, мистер Гапкинс не взял бы меня к себе.

- Я не знаю, что значит совсем испорченный мальчик, сказал я. - Я думаю, что я не совсем испорчен. Вы спросите лучше у мистера Гапкинса, каков я.

- Долго ты был вором?

- Несколько недель.

- Только недель! А часто сидел в тюрьме?

- Ни разу.

- Ни разу! Есть у тебя мать?

- Была, да умерла, когда я был еще маленьким,

- А отец?

- Не знаю; может быть, и он умер; мне это все равно.

- Он, верно, вор? Почти всегда сидит в тюрьме, а?

- Отец в тюрьме? Кто это выдумал? Он славно задал бы тому, от кого услышал бы такие слова! Мой отец честный человек!

Негодование придало мне смелость взглянуть ей прямо в глаза.

Она улыбнулась.

- Так отчего же ты сделался вором? - спросила она. - Как ты познакомился с Джорджем? Он тебе нравится?

- Да, очень, - поспешил я ответить. - Он очень хороший человек.

- Он хороший человек? - вскричала она со злобным смехом, - Сказать тебе, кто он? Он паук, который незаметно затянет тебя в свою паутину и высосет всю твою кровь!

- Высосет мою кровь?

Горячность, с какой говорила миссис Гапкинс, испугала меня.

- Кровь всякого, кто попадется ему! Он настоящий вампир! Как ты думаешь, зачем он взял тебя к себе?

Если она не знала - зачем, то, пожалуй, Джордж Гапкинс рассердится на меня за то, что я ей скажу.

Если же она знала, то не стоило отвечать ей. Я понимал, что она, поссорившись со своим мужем, хочет восстановить меня против него. Но, вспомнив, как обыкновенно вела себя миссис Берк, я сделался очень осторожен: если я скажу что-нибудь дурное против хозяина, она завтра же, помирившись с ним, все перескажет ему.

Кроме того, убедившись, что она не пьяна, я стал еще больше бояться ее. Все это заставило меня отойти к дверям, с намерением при первом удобном случае убежать наверх и запереться в своей спальне.

- Мы с ним поладили, - проговорил я по возможности примирительным тоном, - я всем доволен; если что не так, об этом можно поговорить завтра утром.

Она несколько секунд глядела на меня с выражением сострадания, смущавшего меня еще больше, чем ее гнев.

- Хорошо, если ты это говоришь только по незнанию, - проговорила она. - Ты доволен! Доволен тем, что тебе придется просидеть в тюрьме несколько месяцев, может быть, несколько лет! Доволен тем, что всю жизнь будешь носить имя, которое сделается позором и для тебя и для всех твоих близких! Положим, у тебя нет ни отца, ни матери; но неужели нет никого, кто был когда-нибудь добр к тебе и о ком ты будешь думать, когда тебя посадят в тюрьму за воровство?