Маленький оборвыш

В эту минуту в кухню вошел Сэм, и своим приходом положил конец нашему таинственному разговору. Я скоро узнал, что Паук и Сэм говорили правду и что действительно, живя у мистера Бельчера, мне трудно выучиться ремеслу трубочиста. Мне почти совсем нечего было делать. Редко случалось, чтобы мистеру Бельчеру и Неду Перксу была работа, и тогда Сэм шел с одним из них, а я с другим. Возвращались мы домой обыкновенно часов в десять-одиннадцать утра, да и та небольшая работа, какую мне приходилось делать, была вовсе не утомительна: я переносил часть машины, когда мы переходили из одного дома в другой, передавал палки мистеру Бельчеру, чтобы он их свинчивал, связывал их в пучок, когда они были развинчены, и, наконец, подметал пол кругом печек, когда работа была кончена. После завтрака я мог делать, что хочу, и так как меня кормили хорошо, то я вовсе не тревожился этим недостаток работы.

Мистер Бельчер, по-видимому, также не хлопотал доставить себе больше занятий. Я предлагал ему, идя утром на работу, кричать: «Трубочист! Трубочист!» но он не соглашался, говоря, что всякий, кому нужны его услуги, может сам придти к нему и позвонит в его колокольчик. У него всегда было много денег в кармане; утром он вместе с мистером Перксом пил ром, а вечера проводил в трактире, где курил трубку и пил водку.

Раза два в неделю они отправлялись на ночные работы и брали с собой всегда Сэма. Сэм очень любил эти поездки, так как перед отъездом его всегда кормили вкусным ужином и давали ему выпить рюмочку рома для согреванья. Мистер Бельчер, и Перкс отправлялись вдвоем, в рабочем платье и брали с собой машину для чистки труб, длинный мешок с инструментами, о которых Сэм рассказывал, что они звякали, другой мешок пустой, фонарь и бутылку с водкой. Возвращались они домой иногда часа в два, иногда в четыре. Сэм рассказывал, что иногда, доехав до места, мистер Бельчер находил, что работа уже сделана кем-нибудь другим или что ее почему-нибудь нельзя исполнить в этот раз, и тогда они возвращались, ничего ни сделав. Когда же работа удавалась им, они привозили домой полный мешок сажи, тотчас по приезде отправляли Сэма спать, а сами еще долго возились в конюшне, вероятно ухаживая за дорогой лошадью мистера Бельчера.

Нас, мальчиков, особенно интересовал вопрос, куда девается сажа, привозимая из деревенских труб. Сэм говорил, что Нед Перкс обыкновенно стаскивал большой мешок, наполненный ею, в конюшню, но после этого она исчезала. Нед Перкс не жил у Бельчера: у него был свой дом на Нью-кентской дороге, и по окончании работы он по большей части уезжал туда в маленькой тележке. Странно было предположить, что он увозит сажу с собой, так как он не держал заведения для чистки труб. Иногда, впрочем, он оставался ночевать у Бельчера, и тогда маленькая собачка Паука не знала покоя. Может быть, она не любила Перса, а, может быть, ей неприятен был запах деревенской сажи, лежавшей в конюшне рядом с кухней, не знаю, но она поднимала такой визг и вой, что положительно не давала нам спать.

— Должно быть он чует крыс, — заметил один раз Сэм, когда Пинч особенно неистово возился и рыл лапами землю у стены, отделявшей кухню от конюшни — в конюшне водятся крысы.

— Нет, это не крысы, — шепотом отвечал Паук, заставив собаку и ласками, и угрозами лежать смирно — дело в том, что Перкс не уехал и не уедет сегодня, это ужасно! Правда, Джим?

— Ужасно только потому, что твой Пинч так возится, — отвечал я.

— Джим, — проговорил Паук через несколько минут молчания — ты знаешь что-нибудь о собаках? Они ведь умные, много понимают, правда?

Мне очень хотелось спать, но я жалел Паука, который, очевидно, страдал бессонницей и хотел поговорить со мной; я рассказал ему две, три слышанные мной истории об уме собак.

— Да, иной раз они еще умнее бывают, — отвечал он, когда я кончил свои рассказы. — Слыхал ты что-нибудь об акулах, Джим?

— Нет, ничего.

— Эти акулы очень забавные твари; если на корабле умирает матрос, они плывут за кораблем, пока матрос совсем не умрет, чтобы съесть его, когда его выбросят в море.

— Перестань, Паук, я не хочу слушать таких историй! Чего ты меня пугаешь? Коли тебе хочется разговаривать, я, пожалуй, готов поговорить о собаках, но уж только не о мертвецах.

— Я только хотел сказать, что у собак такой же ум, как у акул, Джимми, только они этому не радуются, а боятся; как зачуют, так и завоют.

— Что зачуют?

— Ну, ведь ты не хочешь, чтобы я об этом говорил. Вот так же, как акулы, и…

— Ну, довольно, я не хочу больше с тобой говорить; прощай, я спать хочу.

На другой день, идя с мистером Бельчером на работу, я, как то к слову, повторил ему рассказ Наука об акулах. Он засмеялся, а потом спросил:

— С какой же стати рассказал он тебе эту историю? О чем шла у вас речь перед тем?

Я рассказал о странном поведении Пинча и передал весь наш разговор с Пауком. Мистер Перкс был также при этом. Они с хозяином как-то странно переглянулись и услали меня прочь. В эту ночь собака Паука исчезла и не возвращалась домой к великому горю своего хозяина.