Маленький памятник эпохе прозы

– Твоя квартира никуда не убежит: появится молодой человек, будете жить здесь. И встречаться ты можешь… тут… с кем-то… – мама покраснела. – А про моё… не будем, хорошо? Умоляю, прошу, не надо. Пожалей меня! – умирать буду, не смогу забыть тот мамин взгляд – умоляющий взгляд женщины, которая больше не надеется на любовь и мечтает только об одном: забыть, отринуть навсегда саму возможность попытки полюбить и быть любимой. Как же больно ей сделали! Убила бы гада, если б знала, о ком речь – что бы там ни было, потому что моя мама не может быть ни в чём виновата. Но я и прежде не интересовалась, а теперь тем более нельзя.

Я вздохнула:

– Хорошо, мам. Подумаю. На свежую голову надо решать, не так.

– Ага, и ещё подумай, что Олегу будешь говорить, – скроила вредную мордочку Вера. – Слышала бы ты, какими словами он тебя нарекал вчера и сегодня. Мне даже хотелось вызвать его на дуэль, потому что перебор. Но ты подвела людей, Белла.

– Разберусь, – пообещала я. Значит, Мишка знал, что я «пропала». И ему было всё равно? Вот так, да?

В те минуты я для себя всё решила.

Решила уволиться. Да, я в своём обычном стиле – принимать быстрые, резкие, спонтанные решения, исходя из чувств, а не здравого смысла. Хотя в этом конкретном случае – как посмотреть. Если рассуждать логически… А давайте рассуждать логически!

У меня хорошее воображение, и мне стало очевидно, что если я буду регулярно видеть Мишку, то натурально сойду с ума. Я на пике любви, у меня ничего не прошло, мне везде мерещится его запах, слышится его голос, я адски тоскую по его сильным рукам! Как скоро я окажусь в психушке, встречаясь с ним каждый день и не позволяя себе даже притронуться к нему?

Можно ли излечиться от аллергии, не устраняя причину – аллерген? Можно, если постоянно принимать лекарства. Тут та же история: мне придётся жить на транках, всё время увеличивая их количество, чтобы спокойно реагировать на Мишу. Вернее, не реагировать. На «колёсах» невозможно ни работать, ни вообще нормально функционировать. Мозги выключаются. Значит, моё спасение только в устранении «аллергена». Ну, нет другого выхода!

Увольняйся или сойди с ума.

К тому же фортель с исчезновением на два дня при несделанной работе и с взбесившимся отделом рекламы сыграл хреновую службу для моего, так сказать, реноме. Казалось бы – ну, впервые же такое отчебучила, никогда прежде ничего подобного! Но Олег орал, как потерпевший в авиакатастрофе, а Елена, гордость и краса рекламы, не преминула удовлетворённо фыркнуть:

– Вообразила о себе, да? Великая? Можно на клиентов с высокой горки плевать?

Наконец-то ей представилась возможность меня укусить, раньше это было моей привилегией – покусывать рекламщиков.

Впрочем, отпускать Олег меня вовсе не собирался.

– Бел, я ж всё понимаю, мужик, к примеру, может сорваться и в запой уйти… у женщин свои заморочки. Я вынужден тебя наказать на деньги, но чо ты сразу увольняться? Обиделась? Маленькая, что ли?

– Да не из-за этого, Олег, – поморщилась я.

– А из-за чего?

– Ну, скажем так: личные причины. Нет? Не канает? Тогда вот: другая работа подвернулась.

– Какая? – сощурился тот. – Не придумала ещё? Ведь врёшь!

– Ну, вру – и дальше что? – я усмехнулась. – Можно подумать, что без веской причины ты меня не отпустишь, а я не уйду. В чём смысл колебания воздуха?

Олег вздохнул.

– Просто жалко. И нам тебя терять жаль, и ты сейчас, сдаётся мне, делаешь по дури большую глупость, потом будешь дико жалеть. Вот крест тебе и святая икона! Не боишься?

– Не буду жалеть, – твёрдо стояла я на своём. Да, обожаемая работа. Да, отличный заработок. Да! Да! Да!

И Мишка перед глазами. Следующая остановка – дурдом, безусловно.

Моя первая любимая, самая лучшая в мире работа! Прощай.

Можно было по-другому? А как?

Конечно, с Верой у нас случился большой разговор. Она переживала, что я ухожу, и требовала объяснений. Я молчала. Конечно, Вера обиделась и мне пришлось умолять её не делать этого, потому что настоящую причину я не могу открыть никому. Вообще никому. И никогда. Хотя Вере можно было довериться, как себе самой. Но ведь ей с Мишкой ещё работать! Кто знает, как могут сложиться их отношения из-за того, что они оба небезразличны ко мне.

Зато Вера, наконец, доверила мне историю своей любви.

– Ты всё-таки подумай, стоит ли из-за мужчины бросаться в крайности. Я тебе расскажу о себе. Мой случай слишком болезненный и поучительный, чтобы разрешить любви управлять моей головой… и даже вообще появиться в моей жизни.

– Несчастная любовь? – спросила я чуток насмешливо. Мол, подумаешь, эка невидаль.

Вера смотрела на меня снисходительно.

– Несчастная любовь? Если бы. Любовь-катастрофа, любовь, калечащая и убивающая! Я не любила, а сошла с ума, потеряла не только голову, но всю себя.

– Разве это так плохо?

– Бельчик, а разве не важно, кто объект? Разве не важно, что я рисковала сгинуть, погибнуть? Или ты слишком ещё молода, чтобы знать, в каких подонков и негодяев влюбляются по уши и что из этого выходит?

– Он был негодяй?

– Хуже, – Вера вздохнула. – Он был преступник.

– Ой!