Маленький памятник Эпохе прозы

В большинстве своём мы были в состоянии пережить катаклизм, подождать, пока всё немного восстановится, выправится - мы могли продолжать жить и ждать, а тяжелобольные - нет. Их нужно было спасать прямо сейчас. Но всё решали деньги, только деньги, ничего, кроме денег, и вот их как раз и не стало. После семнадцатого августа - ни у кого. Разумеется, я имею в виду тот круг людей, который был нам доступен.

Звонила Полина.

- Ну, сейчас рванёт! Ты смотри, что они учудили! - в её голосе слышалось возбуждение, какое бывает, наверное, у любителей экстрима перед прыжком в пропасть - на страховке, конечно.

- Полина, прости! Мне не до этого.

- Что случилось?

У меня уже не было сил на политес.

- Можешь денег одолжить? Много.

- С ума сошла? Откуда сейчас. Ну никак!

- Всё, дальше неинтересно. Извини, потом объясню...

Я обошла с конвертиком всех, кого могла - соседей, знакомых. Вообще-то ненавижу просить и никогда не прошу. Но, оказалось, что просить для кого-то другого совсем не унизительно. Я даже позволила себе быть в иных случаях настойчивой, что вообще противно моей натуре. Но вот...

В конвертик собирались купюры достоинством пятьдесят, сто рублей. Методично, будто выполняя необходимую работу, без предварительного звонка, я обошла бывших одноклассников, хороших приятелей и просто соседей. Сам по себе подобный сбор выглядел смехотворно: такие большие суммы, прося подаяние, не набирают. Но что-то надо было делать, делать, делать! Не сидеть, покорно и бессильно сложа руки, а действовать. Потому что время работало против, потому что очередной "курс" химии уже отложился, потому что дни утекали сквозь пальцы вместе с силами Веры.

Наплевав на свою гордость, я каждый день звонила Марине: для них с Лёшенькой, безусловно, подобная сумма не проблема. Я бы на коленях стояла, вылизала бы Лёшенькины ботинки, если нужно, в крайнем случае украла бы у них деньги! Но Марины не было. Конечно, летом они не в России, а где-то в прекрасном далёко. В течение нескольких дней я набирала заветный номер каждый час. Без толку.

Мы с мамой положили в конверт восемь тысяч - максимум, что могли в тот непонятный момент жизни, когда совершенно неочевидно было, хватит ли бумажек под названием рубли на самое необходимое - и завтра, и послезавтра. И будет ли у нас работа вообще.

Чаще всего никто ничего не давал: люди смотрели с ужасом на меня и конверт, распахнув глаза, слушали моё бормотание про смертельную болезнь подруги и, понимающе качая головой, грустно говорили:

- Ну, ты ж понимаешь!

Я понимала. Но превратилась в упрямый и тупой танк, потому что не желала смириться с надвигающейся катастрофой.

И я позвонила Олегу на "2FM". Не знаю, не понимаю, почему этого не сделала Алла Андреевна! Подозреваю, что Вера ей запретила ещё на стадии самой идеи. Но зачем мама послушалась? Ладно, неважно, я делаю, что считаю нужным.

- Привет, дружище! - услышала я бодрый голос бывшего начальника. - Проявилась, наконец, пропащая. Смотри, чё делается-то! Стремительно идём ко дну! Ты-то как?

- Олег. Ты знаешь, что Вера Леонова больна?

- Да, вроде... Насколько помню, сначала она долго сидела на больничном, теперь, вроде, лечится в клинике. Как она, ты в курсе?

- Я-то в курсе, - чего мне стоило сдержаться, кто бы знал! - Она вообще-то умирает. И, знаешь, почему? Потому что денег нет... - вкратце я обрисовала ситуацию.

- Кошмар, - глухо заметил Олег. - Катастрофа, да?

- Ага, - согласилась я. - Но ведь можно кое-что сделать, правда?

- Что ты имеешь в виду?

- Не включай идиота, - держать себя в руках уже было почти невмоготу.

- Не хами, - коротко бросил Олег. - Ты намекаешь, что радиостанция могла бы оплатить лечение? Так вот: не могла бы. Не по силам сейчас, пойми! Тем более сейчас!! Мы сами в жопе.

- Работаете же, сидя в жопе! - крикнула я. - Существуете! Не голодаете, небось. Ты даже не спрашиваешь, сколько! Неужели трудно...

- Легко только чужие деньги считать и тратить по своему разумению, - резко прервал меня Олег. - Это все умеют. Ведь ты лучше знаешь, как нам сейчас тратить, правда? Конечно, надо всё отдать на спасение Веры - по твоему мнению. Мне очень, очень жалко Веру, но ты должна понять, что невозможно просто так взять и вытащить из треснувшего по всем швам бюджета сумму для лечения одного рядового сотрудника.

За слово "рядового", за подчёркивание Вериного незаметного статуса в работе радиостанции, очень хотелось дать Олегу в морду. Скотина! Видимо, скрип моих зубов был услышан.

- Бесишься? Напрасно. Я подумаю, что можно сделать. Правда, подумаю. Позвони мне дня через три.

- Каждый день на счету!

- Ох ты ж... позвони послезавтра.

А на работе я получила скандал и последнее предупреждение.

- Может, вам лучше отпуск взять или больничный? - мадам Костюм-стрижка-бриллианты говорила со мной неприязненным тоном, ведь на сей раз я накосячила основательно, и снова предстала пред очи руководства. Удивительное чувство: мне было всё равно.