Маленький Сайгон (ЛП)

— Это просто путь из пункта А в пункт Б, — сказала она, но мне нравятся длинные прямые линии.

Фрай улыбнулся.

— Сегодня вечером я иду на бокс. Хочешь пойти?

Она беспокойно посмотрела на него.

— Я собиралась посмотреть новый фильм Стива Мартина. Но, ладно, пойду.

— Заеду за тобой в семь.

Кристобель кивнула. Бластер крутился сбоку и вел ее по дорожке к ее «Фольксвагену».

Фрай сел на кухонный стол и раскрыл конверт. На карточке была фотография накатывающей волны. Фрай зримо представлял, как он входит в эту волну. Похоже, снято где-нибудь в Африке — в Дурбане, или на мысе Сент-Фрэнсис. Внутри открытки было написано: «Спасибо. Вы спросили меня на берегу, чего я хочу. Я хочу верить хотя бы во что-нибудь. Всего наилучшего, Кристобель».

Он сидел в патио и держал перед собой рукопись Стэнли Смита. Посмотрел на часы. До боев в «Шеррингтоне» два часа. Объясню мистеру Маку, что я могу дать опровержение статьи, опубликовать извинения, — все, что он захочет. Человеку нужна работа. Раньше я мог использовать пропуск для прессы, бесплатно проходить в некоторые кинотеатры, пользоваться информационными каналами.

Он нашел то место, где остановился в прошлый раз, и продолжил чтение истории Ли:

«Хьонг Лам, лейтенант Фрай и я начали встречаться раз в неделю во внутреннем дворике на плантации. Часто на этих встречах присутствовал рядовой Кроули. Иногда Тони, связной Лама. Лейтенант всегда приходил с блокнотом, но редко что-то записывал. Он всегда бывал доволен моей информацией. Иногда она была особого свойства, например, имена вьетконговских лидеров, места, где их можно найти, точное местонахождения входов в новые туннели, которые выкапывали постоянно. А иногда у меня было всего лишь предчувствие, словно что-то должно было произойти. Не раз эти предположения оказывались верными. По нервозности бойцов, которых я развлекала, я порой чувствовала, что готовится нечто значительное.

В конце нашей четвертой встречи, когда Лам отделился от нас, направляясь к джипу, лейтенант Фрай вырвал листок из блокнота и вложил мне в ладонь. Когда я прочла это поздно ночью, у себя дома при свете свечи, там были слова: „Ли, ты кажешься мне прекрасной“.

Я думала о нем всю ночь, лежа на своей дощатой койке. Я видела его глаза, синие, как оперение птицы шай.

Примерно в это же время Лам начал оказывать мне знаки внимания. Когда мы встречали джип, он норовил взять мою руку. Часто приходил ко мне в хижину раньше условленного времени. И недвусмысленно на меня смотрел. Женщина всегда поймет. Он однажды принес мне букет лилий, совершенно очаровательных. Но я приняла их только из вежливости. Я испытывала к нему добрые чувства, но не любовь.

Вскоре мы стали брать на наши встречи еду. Я приносила батат, нежные побеги бамбука и баклажаны. Лам всегда привозил французское шампанское — две бутылки — но не говорил, где он его достает. Я знала, что он покупает его за большие деньги на черном рынке. Он гордился тем, что обеспечивает нас такой роскошью. Лейтенант Фрай приносил свежий хлеб и часто — мясо, как я понимала, дорогостоящего сорта. Потом Лам начал привозить по три бутылки. Он рассматривал это как соревнование с лейтенантом Фраем. Мы расстилали на траве брезент, если была хорошая погода, а если было дождливо, мы заходили во флигель».

Фрай сразу вспомнил три бутылки французского шампанского, что стояли на столе в гримуборной Ли. Это заинтересовало Фрая.

«Всегда наступало время, когда они меня просили петь. Для этих случаев я специально слагала песни. Сентиментальные любовные песни, которые мне не разрешали исполнять в расположении Вьет-Конга. Сначала я писала эти песни, не имея в виду конкретного мужчину, но я видела, что они доставляют большую радость и Ламу, и лейтенанту. Это и мне приносило радость. Часто я подмечала между этими мужчинами очень неброскую, но глубокую симпатию. Оба они понимали, на какой тонкой ниточке висит жизнь человека на войне. Во многом они представляли полную противоположность друг другу, но война, так многих разлучившая и рассорившая, многих также соединила. Я никогда не забуду то, как однажды, когда шампанское было выпито, лейтенант Фрай надел на шею Ламу свою серебряную цепочку и обнял его. У них было одно очень важное сходство. Каждый умел молчать, быть верным и никогда не потерпел бы даже малейшего предательства. Они были как два океана. С лейтенантом Фраем и Хьонг Ламом можно было быть либо другом, либо врагом. Ты либо плыл по спокойной поверхности, либо тебя захлестывали ужасные волны.