Маленький свободный народец

Тиффани, пригнувшись, вырвалась из рук Королевы и, не выпуская Винворта, бросилась в травяную чащу — посмотреть, что будет.

Мимо пробежал Громазд Йан. Над головой он держал эльфа — большого, ростом со взрослого человека. Эльф тщетно пытался вырваться. Громазд Йан вдруг остановился и отправил пленника в полёт через всю поляну.

— Йех, здорова пошёл! Прям кумполом бдзынь! — И Фигль радостно поскакал обратно в гущу битвы.

Пикстов невозможно было растоптать и раздавить. Они работали группами, выстраиваясь в пирамиды, чтобы верхний драчун мог оказаться на одном уровне с эльфом и врезать ему кулаком, а ещё лучше — головой. А как только враг падал, оставалось только запинать его до бесчувствия.

У Нак-мак-Фиглей был свой подход к драке. Они всегда старались выбрать самого крупного противника («По нём наверняк не промазнешь», — объяснил потом Явор Заядло.) И лупили его безостановочно. В конце концов враг, понятное дело, падал — это было всё равно что драться с роем ос, вооружённых кулаками.

Пиксты не сразу поняли, что больше лупить некого, а когда поняли, некоторое время дрались друг с дружкой, чтоб боевой задор не пропадал зря. Наконец они успокоились и принялись обшаривать карманы поверженных врагов на предмет завалявшейся мелочи.

Тиффани выпрямилась.

— Ах, неплоха работишка, я б сказанул, — заявил Явор Заядло, озирая поле недавней битвы. — Здоровска драчка вышла, и даж стихами их бить не занадобилось.

— Как вы оказались внутри ореха? — спросила Тиффани. — То есть это же был… ну, орех.

— Другенного входу не сыскнули, — объяснил Фигль. — Вход должон быть подходяющий. Трудновастое эт’ дело — пути во снах сыскивать.

— Агась, особливо если ты мал-мал укушамшись, — ухмыльнулся Туп Вулли.

— Что?! Вы пили? Я тут сражалась с Королевой, а вы решили заскочить в паб?

— Ах, нае! — замахал руками Явор Заядло. — Поминаешь тот сон с громаздой вечериной? От в нёму мы и застрянули.

— Но я же убила дрёма!

Роб принялся юлить:

— Нуууу… мы так лехко не вышли, как ты. Нам мал-мал поболе времени занадобилось.

— Покуда всё не выхлебнули, — подсказал Туп Вулли.

Явор Заядло зыркнул на него:

— А от так грить не надо было!

— Хотите сказать, сон продолжался? — спросила Тиффани.

— Ну, ежли у тебя трубы крепко горят, тады да, — сказал Туп Вулли. — И там ведь не тока пойло было. Ишшо ж канапехи всяки…

— Но я думала, если съесть или выпить что-то во сне, то останешься в нём навсегда! — сказала Тиффани.

— Ах-ха, то правда, но тока не про нас, — сказал Явор Заядло. — Для нас что домишко, что банк, что сны — мы всюду пролезнем и вылезнем.

— Но тока не из пабов, — вставил Туп Вулли.

— Ах-ха, оно так. Чтоб из пабу вывернуться, нам надо порядком силов приложнуть. Признаваю.

— А куда подевалась Королева? — напряглась Тиффани.

— А, она драпс-драпс, как токо нас узырила, — сказал Явор Заядло. — И мы сейчас тож драпс, хозяйка, покуда сон не изменулся. — Он кивком показал на Винворта: — Эт’ твой мал-мал братец? Экий какой соплюх!

— Хотю кофет! — проквакал Винворт на конфетном автопилоте.

— А от фикус тебе, а не конфекту! — гаркнул Явор Заядло. — А ну кыкс, кончевай хнычить и топай с нами. И чтоб не виснул больше на шее у мал-мал сеструхи!

Тиффани открыла было рот, чтобы возразить, но быстро передумала: Винворт на мгновение растерялся, а потом вдруг захихикал:

— Человечики! Пи-пи-писклики! Ха-ха!

— Ну всё, — сказала Тиффани. — Теперь это надолго.

Но такого она никак не ожидала: впервые на её памяти Винворт проявил интерес к чему-то несладкому.

— Явор, тут ишшо один настояшший! — окликнул кто-то из пикстов.

И к ужасу Тиффани, оказалось, что несколько пикстов поддерживают голову лежащего в беспамятстве Роланда.

— А, эт’ тот чудила неповоспитанный, — сказал Явор Заядло. — Тебе нагрубнул, Громазда Яна хотел молотилом шандаракснуть. Эт’ ж надо вовсе умища не иметь, однако. И что с ним делать?

Трава колыхалась. Свет меркнул. Становилось всё холоднее.

— Нельзя же оставить его здесь! — сказал Тиффани.

— Лады, поволокём с собой, — согласился Явор Заядло. — А ща — драпс-драпс!!!

— Пи-пи-писклики! Пи-пи! — радостно вопил Винворт.

— Боюсь, он теперь целый день так будет, — сказала Тиффани. — Мне жаль.

— Драпс в дверь! — сказал Явор Заядло. — Ты ужо зыришь дверь?

Тиффани в отчаянии огляделась. Ветер стал колючим.

— Зырь дверь! — строго велел Явор Заядло.

— Э… э…

Она резко повернулась кругом. Когда она схватилась с Королевой, Тиффани отчётливо ощущала настоящий мир, скрытый под покровом сна. Но теперь это чувство не хотело возвращаться. Она постаралась сосредоточиться. Запах снега…

Ну какой у снега может быть запах? Смешно. Это же просто замёрзшая вода. Но Тиффани, проснувшись поутру, всегда знала, шёл ночью снег или нет. Снег на запах был как жесть на вкус. У жести ведь есть вкус, хотя, надо признать, он не лучше запаха снега.

Ей казалось, что она слышит, как скрипят от усилий извилины в мозгу. Так. Она — внутри сна. Значит, надо проснуться. А бежать никуда не надо, во сне все вечно куда-то бегают. Но если посмотреть вот в ту сторону, там всё как-то… тоньше.