Маленький театр

Жерве чувствовал теперь ответственность за младшую сестрёнку и поэтому по дороге тщательно всё продумал: необходимо сделать ей серьёзное внушение. Но всё вылетело у него из головы, как только он увидел Флору. Он молча обнял её и поцеловал. Флора облегчённо вздохнула и шепнула брату:

— Я остаюсь здесь… И я буду танцевать…

— Что ж, хорошо. Только веди себя примерно, не шали. Будь вежливой, чище мой руки, сиди чинно за столом…

Сумбурные наставления были обрывками назидательной речи, которую он продумывал по дороге сюда. Однако они произвели большое впечатление на Флору. Она обещала стать примерной.

— Вот и прекрасно, — сказал Жерве, гордясь ролью старшего брата. — А теперь мне пора уходить.

Прошло несколько дней. Флора действительно старалась быть примерной. А ведь как это трудно, если даже не представляешь себе, что это такое! За столом каждый раз возникали всё новые и новые трудности. Как нужно, например, есть редиску? Флора наколола её на вилку, да так старательно, что редиска угодила прямо в нос Даниэлю.

— Вы с братом, видно, принимаете меня за мишень! — расхохотался Даниэль.

Господин Шав заставил её написать Мили, и она нехотя повиновалась. Госпожа Шав написала тоже, и Мили ответила ей письмом, вложив в него записку сестре. Записка была строгая, как и следовало ожидать, и Флора, разбирая написанное, ворчала. Но к своему удивлению, она обнаружила, что больше не сердится на Мили. И это открытие так её обрадовало, что она сразу позабыла обо всех её наставлениях.

XVI Голубая тетрадь

Между тем подготовка к представлению шла своим чередом. Появление Флоры подхлестнуло «актёров», и им даже удалось уговорить Даниэля стать художественным руководителем маленькой труппы. И вот как-то после ужина все собрались на лужайке, у самой Сены. В сумерках всё казалось особенно таинственным. Серебром поблёскивала река, и только лёгкий плеск воды да приглушённые, далёкие звуки радио нарушали тишину.

— В чём суть пьесы? — спросил Даниэль. — Да нет, Женни, пусть лучше расскажет Флора.

И Флора довольно сбивчиво пересказала содержание комедии, сопровождая рассказ выразительной мимикой. Даниэль внимательно слушал.

— Пьеса слабая, — заявил он, о чём-то раздумывая. — Акробатика, фарс.

— Значит, вы не любите забавные фарсы? — разочарованно протянула Флора.

— Люблю, но пьеса строится на сюжете, а тут его нет. Только завязка и удалась.

— Конечно, все эти кульбиты чепуха! — воскликнула Женни. — Лучше бы побольше было танцев!

— Не торопись, — остановил её Даниэль. — Начало оставим. Героя назовём, пожалуй, Блэзом. Итак, Блэз пишет на доске фамилию Дюроншель и спрашивает себя, почему она пришла ему на ум? Ну, а пока он ломает себе голову, его приятели дают эту фамилию воображаемому ученику, которому будут приписываться все их проделки… Ну как, получается?

— Получается, — одобрил Люка. — А дальше?

— Дальше… А вот дальше ничего и нет, кроме кульбитов. Так и остаётся непонятным, отчего шалун Блэз написал эту фамилию. А ведь, кроме завязки, пьесе нужна и неожиданная развязка. Дело сложное… — пробормотал Даниэль, потирая подбородок.

Флора сердито на него смотрела. Ей не нравилось, что критикуют её любимую «Школу смеха». Завязка пьесы, развязка… и что всё это значит?

— Гм… гм… — повторял Даниэль, — надо подумать. — Ага, вот вам и неожиданная развязка! Пусть этот самый неуловимый Дюроншель вдруг появится на сцене собственной персоной.

— Великолепно! — воскликнул Люка. — Значит, он прятался?

— Нет, постараемся придумать что-нибудь другое. Скажем, Блэз увидел фамилию Дюроншель на вывеске какого-нибудь магазина…

— Кондитерской, — подсказал Люка.

— И кондитерская находится в окрестностях города, Блэз совсем забыл про неё. А хозяин кондитерской является в школу, чтобы записать туда сына. Директор спрашивает его фамилию, и он отвечает…

— Дюроншель! — крикнул Люка.

— Верно… Директор, разумеется, рассержен. «Как вы, пожилой человек, а действуете заодно с моими озорниками? Из-за их шалостей и проказ я и так потерял голову. Убирайтесь прочь!» И кондитер уходит, ничего не понимая. А ученики уже обо всём пронюхали и объявляют, что Дюроншеля выставили за дверь. Итак, озорник Дюроншель исчез, и в школе воцарился порядок. А Блэз доволен: наконец-то вспомнил, откуда взялся этот «таинственный» Дюроншель.

— Великолепно! — воскликнул Люка.

Женни одобрительно кивала головой; Флора, оглушённая потоком слов, стояла молча.

— А какая у меня будет роль? — робко спросила Жюльетта.

— Да говори, что взбредёт в голову, — ответил Даниэль. — Не сочинять же мне для вас роли.

— Нет, у меня ничего не получится…

— И у меня тоже, — подхватил Люка. — Вот если бы ты, Даниэль, всё же расписал нам роли… Ну что тебе стоит написать маленькую комедию!..

…В тот же вечер Даниэль не без удовольствия открыл свою заветную голубую тетрадь. Страница следовала за страницей, сигарета за сигаретой. В четыре часа утра облака дыма плавали по комнате. Зато комедия была готова.

В седьмом часу его разбудил Люка. Вслед за ним явились Женни и Жюльетта.

— Ну как? — озабоченно спросили все трое.