МАЛЕНЬКИЙ ТЮРЕМНЫЙ РОМАН

Невозмутимый тон каким то алхимическим образом превращал невозможно скучную, невольно прижившуюся к низинам обстоятельств места и времени, речь Шлагбаума, – в девяностоградусную оловянноглазую сивуху, настоенную на соплях, кровище, синяках и ранах. ДРЕБЕДЕНЬ. На отлично с плюсом все понимаю и не дважды понимаю, но трижды, – он снова сполз со стула на колени, – поэтому, дорогой вы наш, любимый Люций Тимофеевич, прошу снисхождения до пули, можно и в самый лоб… жизнь просрана к хуям собачьим и трое суток включительно не спамши. ШЛАГБАУМ. А Доброво, по-твоему, спал, а сотни таких, как он, людей, вражески выведенных тобою, мразью, наемником оксфордских и германских пидарасов, из строя нашей экономики, инженерии, науки, – спали?.. а я, в конце-то концов, сплю, ебит твою в душу мать?.. надеюсь на отличную работу стенографии… более того, я лично спал бы?.. спал бы, я спрашиваю, или не спал?.. ах ты молчишь, гнида? – вот поэтому, мерзавец, не пылит дорога не шумят кусты, подожди немного, отдохнешь и ты. ДРЕБЕДЕНЬ. Не спали бы, не спали, конечно, тоже не спали бы… во всем виновен, требую высшей меры наказания по существу предъявленных обвинений… могу с гранатой запазухой взорвать себя в одночасье вместе с Гитлером, потом уже с другими Чемберленами Рузвельтами и Муссолинями… во всем виновен, совершенно во всем, так как дальше некуда. ШЛАГБАУМ. Тем более, подождешь немного, отдохнешь и вы… вы поняли что-нибудь существенное в рукописях ученого Доброво? ДРЕБЕДЕНЬ. Детали дела неясны, но вражеский навет на Лысенку осознал и лично хотел принять высшие меры по дальнейшему обезвраживанию в науке, но мой бескорыстный чекистский порыв вовремя и ошибочно остановлен. ШЛАГБАУМ. Конец съемки!.. пожалуйста, Валерий Игоревич, временно опечатайте камеру оператора, вырубите свет и врубите киноаппарат с обличающей пленкой, найденной при обыске в квартире Ежова… потом продолжим показательную съемку следственного процесса… а тебе, Дерьмо, советую не отворачиваться от настенного экрана… вглядись напоследок в мразь своих рук, гнусный вредитель нашего общего марксизма-ленинизма, ведомого великим Сталиным, пионером дебрепроходства… итак, гражданин Доброво, дознание вскоре кончится… начали показ киноматериалов, уличающих врагов народа в прямой компрометации святого дела нашей партии и всего НКВД, стоящего на страже строительства светлого будущего всех народов, кроме фашизма… прошу!

А.В.Д., испытывая ужасный стыд из-за невольно возникшего в нем любопытства черт знает к какой пакости, решил глянуть краем глаза на документальное подтверждение извращенности этих человекообразных существ.

«Исключительно краешком глаза, исключительно им одним, – на полный просмотр никаких не хватит сил… труп, расчленяемый в прозекторской, – это бутончики цветочков, по сравнению со здешним разливом канализации всей страны», – сказал он сам себе, хотя считал непростительной для человека даже секундную слабость обращения внимания на заведомо гнусное зрелище, причем, вовсе не из-за высоконравственных соображений как-никак личности культурной и воспитанной, а из-за боязни оскорбить свой вкус безобразностью торжества Шлагбаума над поверженными коллегами по террору.

И действительно, глянув на общий вид мизансцены, через секунду после показа первого же крупного плана, – на отлично натасканного на это дело огромного дога, рвущегося с поводка к обнаженной несчастной женщине, нелюдью удерживаемой за руки-ноги, – А.В.Д. смежил единственное свое око и не открывал его, пока время начисто не оборвало равнодушный, холодный стрекот киноаппарата.

Он сразу же заставил себя расслабленно погрузиться в воспоминание о летнем лужке за деревней… мирное марево над благословенным духом травок, розовых кашек, ромашек, одуванчиков в невесомо сереньких «заячьих» шапчонках… хлопоты кузнечиков… тропки муравьишек, безукоризненно соответствующих правилам движения к нужным им целям… бабочки, шмели, пчелы, привычно совмещающие питание с делами осеменения разных растений, спокойно ожидающих всего такого, – чистейшее блаженство… время вроде бы остановилось… А.В.Д. внезапно вывели из этого состояния.