Маленький Зверёк из Большого леса (СИ)

   Талисман повернулся вокруг своей оси (всё время казалось, что его поворачивает ветер, хотя на самом деле Талисман управляет ветром, указывая, куда ему дуть), что значило, что он в раздумьях.

   -- Нет, к лодкам ты не имеешь никакого отноше­ния. Просто ты слишком тяжёлый, а снег слишком рыхлый. Вчера был большой снегопад. Очень боль­шой.

   "Так вот, значит, что такое снег! -- подумал Зве­рёк. -- Это то, что откуда-то падает. Наверняка, это те падающие звёзды, которые я видел, когда проснулся. Если так, то сколько же тогда на небе звёзд было до вчерашнего дня!"

   Он не хотел спрашивать у Талисмана и показы­вать тем самым свою глупость. Он был горд, что до­гадался обо всём сам.

   -- Что же, если следы не получаются сами собой, мы их нарисуем. Слазай по стволу на верх, там в заброшенном сорочьем гнезде есть краска. Я прошу иногда енота или бельчат меня подкрашивать... При­неси белую.

   Зверёк принялся карабкаться по стволу, цепля­ясь коготками за выступы на коре. Лезть по старой ёлке было забавно - иголки щекотали и приятно мас­сировали его шкурку. Талисман остался где-то вни­зу. Он висел на этой ёлке очень давно, и все, кто его знал, называли её "Ёлка Талисмана", или "Талисма­нова Ёлка", и водили вокруг неё во время праздни­ков хороводы. "Жалко, что теперь хороводов не бу­дет", -- с грустью подумал Зверёк. По снегу хороводы не больно-то поводишь. Особенно когда у тебя такие короткие лапки.

   Наконец он добрался до сорочьего гнезда почти у самой верхушки. Оно замаскировано хвоей и старыми шишками, чтобы какая-нибудь про­лётная кукушка не попыталась вывести там птенцов.

   Устроившись на ветке передохнуть, Зверёк огля­делся и увидел, что вокруг невероятно красиво. Дере­вья, насколько хватало глаз, стояли укутанные в бе­лые шали. Дом с трубой выглядел очень смешно. Вы непременно заметили бы, что он похож на пончик, на который кондитер вытряхнул слишком много сахар­ной пудры, но Зверёк не знал, что такое пончик. Он подумал, что дом теперь напоминает большой белый воздушный шарик. Просто удивительно, что он имел представление о воздушных шариках. Наверное, они не раз улетали из рук какого-нибудь рассеянного ре­бёнка в одном из окрестных городов, и ветер заносил эти смешные гладкие облачка в глухомань вроде той, о которой у нас идёт речь.

   В гнезде Зверёк нашёл несколько тюбиков кра­ски и спустился вниз, осторожно держа один из них в зубах.

   -- Теперь мы будем рисовать, -- провозгласил Талисман так, как будто они были на сцене, а на зри­тельских местах сидели зрители. Подул ветер, и ёлки захлопали ветвями, что и правда немного походило на аплодисменты. -- Измажь правую лапу в краске... так... теперь приложи её к стволу. Вот здесь, рядом со мной, кора поровнее.

   Зверёк сделал, как было велено. Остался аккурат­ный белый отпечаток, и тотем, повернувшись к нему "лицом", торжественно сказал:

   -- Ты -- из семейства куньих.

   -- Что же мне делать? -- расстроился Зверёк.

   -- Хм-м. Скажи мне, где твой ареал обитания.

   -- Я боюсь орлов, -- сказал Зверёк и захныкал. Весть, что у него, оказывается, есть семейство и теперь оно всё потерялось, изрядно его расстроила.

   -- Где ты живёшь?

   -- В печной трубе.

   -- Вот это поворот! Никогда не слышал о ку­ньих, которые живут в печных трубах. Может, ты саламандра?

   Ёлки зааплодировали ещё громче. Мимо Зверька и Талисмана пролетел солидный ком снега.

   -- Саламандра?

   -- Именно так. Вообще-то саламандры целиком состоят из огня и живут на солнце, в жерлах вулканов, а иногда в печках. И раз ты живёшь в печной трубе, значит, ты тоже саламандра. Посмотри на себя! Ты же весь в саже. Нет, ты точно саламандра.

   Зверёк повертелся на месте, чтобы разглядеть свой хвост. Он и вправду оказался таким чёрным, что на снегу смотрелся, как проталина.

   -- Скажи хотя бы, как меня зовут, мудрый Талис­ман. Я совсем ничего не помню. Я так хорошо спал, что думаю, будто всё это до сих пор мне снится.

   -- Ну нет, -- сказал Талисман и засмеялся. -- Я тебе точно не снюсь. Мы все называли тебя про­сто Зверьком, потому что твоих маму и папу никто не видел, чтобы спросить, как они тебя назвали. Может быть, ты и правда родился из огня.

   Зверьку взгрустнулось. Не может быть, чтобы у него не было мамы и папы, хотя сам он их тоже со­всем-совсем не помнил.

   -- Почему я проснулся так рано? -- спросил он у Талисмана. -- Все звери ещё спят, и сейчас даже не с кем поиграть.

   -- Я видел тебя осенью. Ты был какой-то весь со­средоточенный. Такой, что даже топорщились усы. Сказал, что у тебя есть одна идейка и что ты пошёл спать. Я ещё подумал спросить, когда ты проснёшься: индейка у тебя есть или индианка? Шутка.

   От волнения Зверёк (теперь мы можем называть его вот так -- с большой буквы. Ведь Зверёк -- это тоже имя, такое же, как твоё, читатель) заскрёб коготками по дереву.

   -- Кажется, припоминаю. Я лёг спать с каким- то делом. Ведь когда у тебя есть дело, тебе так плохо спится! А что было до этого?

   Зверёк посмотрел на своего друга, и сказал в сердцах:

   -- Ничего не помню!

   -- Сходи к ручейному холму. Тогда, по осени, ты возвращался как раз оттуда. Может быть, там ты всё вспомнишь.