Маленькое одолжение

Я взял книгу. Это был старый, потрепанный экземпляр «Двух Твердынь». Уголок одной страницы оказался загнут, и, раскрыв книгу на ней, я увидел подчеркнутый карандашом фрагмент диалога.

— Обожженная рука учит лучше, — прочитал я вслух. Захватив с собой книжку, я вернулся на скамью, сел и покачал головой. — И что, черт подери, это значит?

— То, — промяукал Грималкин за моей спиной, — что твой опыт сопротивления тени Падшего заслужил уважение Дозорного, мой эмиссар.

Я вздрогнул с такой силой, что подлетел в воздух на дюйм, на два, и крякнул, двинувшись о скамью при приземлении. Потом скользнул к самому краю скамьи, подальше от голоса. Все равно недостаточно далеко. Я выиграл всего лишь пару дюймов дистанции, и только потом повернулся и посмотрел на Мэб.

Она сидела как ни в чем ни бывало в темно-синем деловом костюме, вся унизанная небольшими, но чертовски элегантными алмазами. На этот раз она собрала свои белоснежные волосы в плетеный пучок, заколотый шпильками слоновой кости с лазурным орнаментом. Грималкин сидел у нее на коленях как любимый питомец, хотя только псих мог спутать эту тварь с домашней киской. Подумать, так я в первый раз видел Грималкина при ярком свете. Он оказался неожиданно большим, мускулистым — по сравнению с ним рысь показалась бы чахлым трущобным котом. Должно быть, он весил шестьдесят или семьдесят фунтов — все костяк и мускулатура. На темно-серой шерсти виднелись напоминающие водяные знаки черные разводы. Глаза у него были желто-зеленые, очень большие, слишком умные для зверя.

— Дозорного? — неуверенно переспросил я.

Голова Мэб чуть шевелилась в такт словам, но вслух продолжал вещать голос Грималкина.

— Принц-Глашатай суть пышность и ритуал. Когда он делает шаг, это сопровождается громом крыл армии серафимов, барабанной дробью и звоном фанфар. Трубач тоже не перемещается тихо, если он может явиться в сиянии. Победитель Демонов взваливает все проблемы на свои плечи и решает их собственноручно. Но Дозорный… — Мэб улыбнулась. — Из всех архангелов он мне симпатичнее всего. Он тих. Скромен. Наименее известен. И, сколько я знаю, наиболее опасен.

Я порылся в информации, отложившейся у меня в мозгу об архангелах. Ее оказалось немного, но хватило и этого.

— Уриил, — тихо произнес я.

Мэб предостерегающе подняла палец.

— Позволь призвать тебя к осмотрительности, мой эмиссар. Будь я на твоем месте, я бы не злоупотребляла его именем. Если бы вообще произносила вслух.

— Что он со мной сделал? — спросил я.

Мэб смотрела на меня своими переливчатыми глазами.

— Ответить на этот вопрос можешь ли ты один. Но я могу открыть вот что: он дал тебе возможность стать более тем, чем ты есть.

— Э…

Она улыбнулась, пошарила рукой по скамье с противоположной от меня стороны и подняла мой жезл.

— Возвращение твоей собственности, — произнес Грималкин. — Необходимость держать тебя в отрыве от нее миновала.

— Значит, я догадался верно, — кивнул я, принимая жезл. — Его забрали вы. Вместе с воспоминаниями об этом.

— Да.

— Зачем?

— Затем, что я считала это нужным, — отозвалась она, словно говоря с ребенком-тугодумом. — Не забери я твой огонь, ты бы рисковал своей жизнью — а значит, моими интересами — защищая своих драгоценных смертных. Летние выследили и убили бы тебя еще два дня назад.

— Отсутствие его тоже запросто могло бы убить меня, — возразил я. — И тогда все время, что вы потратили на попытки завербовать меня на должность нового Зимнего Рыцаря, пошло бы псу под хвост.

— Пустяки, — отмахнулась Мэб. — Если бы ты погиб, я просто завербовала бы твоего брата. Тем более, у него имелась бы мотивация — отмщение твоим убийцам.

Меня пробрал легкий озноб. Я не догадывался, что Мэб известно, кем приходится мне Томас. Впрочем, подумал я, это не лишено логики. Моя крестная, Леанансидхе, тесно общалась с моей матерью. Если об этом знала Леа, не вижу причин, почему бы об этом не знать и Мэб.

— Он не смертный, — тихо произнес я. — Мне казалось, Рыцарей избирают только из смертных.

— Он влюблен, — промяукал Грималкин за Мэб. — На мой взгляд, это свойство более чем характерно для смертного, — она склонила голову набок. — Хотя, пожалуй, я могла бы сделать ему это предложение и пока ты жив. Он на многое пойдет, лишь бы снова обнять свою любовь, не так ли?

Я пристально посмотрел на нее.

— Держитесь подальше от него, — сказал я.

— Я буду поступать так, как считаю нужным, — заявила она. — И с ним, и с тобой.

Я недовольно нахмурился.

— Не будете. Я не ваша собст…

Когда я очнулся, я стоял на коленях в центральном проходе, а Мэб шла от меня к двери.

— Очень даже моя, смертный. До тех пор, пока ты не отработал свой долг, ты мой. Ты остался должен мне еще одну услугу.

Я сделал попытку встать — и не смог. Ноги просто отказались повиноваться мне. Сердце билось отвратительно часто, и мне даже не хотелось думать о том, как мне страшно.

— Почему? — спросил я. — Почему вы хотели, чтобы я помешал динарианцам? Почему посылали хобов убить Архив? Почему вербовали меня, чтобы спасти Архив и Марконе после того, как потерпели неудачу хобы?