Маленькое одолжение

— Вам известно, — произнесла она, — что этот клей изначально создавался для оказания первой помощи на поле боя?

— А вам известно, что вы вот-вот узнаете, что я ел на завтрак? — парировал я.

— Не знаю только, правда ли это, — продолжала она. — Я это в кино видела. Про — черт… — про оборотней, — она перевела дух и медленно отняла руки от раны. Еще два или три дюйма опухшей плоти сошлись, стянутые клеем. Вид она, правда, имела кошмарный: серое лицо, застывшее от боли.

— Зачем, Дрезден? Зачем вы ищете Марконе?

— Вкратце? Если не сделаю этого, пострадает моя задница.

Она нахмурилась и посмотрела на меня.

— То есть, это личное дело?

— Еще какое личное. Могу дать вам свое слово, если хотите.

Она покачала головой.

— В вашем слове я не сомневаюсь. Оно… Вы всегда говорили правду, — она зажмурилась от боли и несколько секунд тяжело дышала. — но мне от вас кое-что нужно.

— Что?

— Белый Совет, — выдохнула она. — Я хочу, чтобы вы попросили Белый Совет вернуть Марконе.

Я изумленно уставился на нее.

— Э… Чего?

Она поморщилась и принялась запихивать в брюшную полость еще несколько дюймов кишок.

— Неписаный Договор нарушен. Необходимо бросить вызов нарушителю. Призвать эмиссара. Как Страж… — она помолчала, справляясь с болью, и нанесла еще несколько капель клея. — Как Страж вы обладаете правом бросить вызов.

Пальцы ее скользнули, и рана снова открылась. Она побелела от боли.

— Черт подери, Сигрун, — буркнул я, почти забыв о ее состоянии и думая только о боли, которую она испытывала. — Уберите руки, не мешайте, — она повиновалась, и я сумел-таки сжать края раны, дав возможность едко пахнущему клею схватиться.

Она сделала попытку благодарно улыбнуться мне.

— Мы… мы неплохо поработали вместе на пивном фестивале. Вы профессионал. Я уважаю такое.

— Готов поспорить, вы скажете это любому, кто заклеит вам живот.

— Оповестите Совет, — произнесла Гард. — Бросьте вызов.

— У меня есть предложение лучше, — возразил я. — Скажите мне, где находится Марконе, я вытащу его оттуда, верну домой, и делу конец.

Она начала заправлять в живот следующий кусок, а я держал наготове клей.

— Все не так просто. Я не знаю, где он.

До меня дошло.

— Но вы знаете, кто его похитил.

— Да. Другой участник Договора, подписанного Марконе. У меня нет полномочий оспаривать их действия. А у вас есть. Вам, может, удастся вывести их на свет, заставить остальных участников Договора оказать на них давление.

— Ну да, конечно, — буркнул я, выдавливая клей на края раны. — Совет просто в восторге будет от того, что один из его младших членов втягивает его в распри, которые его не касаются.

— Но вы ведь привыкли? — прохрипела Гард. — Непохоже, чтобы это с вами случилось впервые.

Я свел края раны и стал ждать, пока клей схватится.

— Не могу, — тихо произнес я.

Она дышала слишком часто, слишком резко. Я едва удерживал края раны вместе.

— Как… ч-черт… скажете. В конце концов… это ваша задница под ударом.

Я поморщился и медленно отпустил края раны, удостоверившись, что клей схватился. Мы справились с последними несколькими дюймами раны, и кровотечение остановилось.

— Не могу с этим спорить, — сказал я и нахмурился. — Кто это? — спросил я. — Кто из участников Договора убрал Марконе со сцены?

— Вы уже встречались раз с ними.

— Гарри! — послышался снизу голос Томаса.

Я резко повернулся к двери, и тут окно за моей спиной разлетелось брызгами стекла. Осколки отлетели от моей заговоренной ветровки, но пара острых кусков стекла обожгли шею и ухо. Я попытался обернуться, мне показалось, что что-то летит мне в лицо. Я отбил его в сторону левой рукой, пригнулся и отпрянул назад, подальше от незнакомца.

Тот приземлился, съежившись, на кровати, двинув при этом ногой по незащищенному, раненому животу Гард. Тварь, ненамного превосходящая ростом ребенка, красно-черной окраски, человекоподобная, но покрытая хитиновой оболочкой. Фасетчатые глаза казалась слишком большими для головы, а руки заканчивались клешнями как у богомола. Прозрачные крылья за спиной трепетали, издавая негромкое, назойливое жужжание.

Но не это пугало в ней больше всего.

Глаза у твари словно светились изнутри красно-оранжевым светом — и над этой парой глаз светилась еще одна. Эти, тошнотворно-зеленые глаза жили отдельной жизнью, мигая и поворачиваясь независимо от первой пары. А на хитиновом лбу горел знак падшего ангела.

Я вдруг очень сильно пожалел о том, что мой посох остался в двадцати футах от меня, этажом ниже. С таким же успехом он мог находиться сейчас на луне — проку от него было все равно не больше.

И стоило мне подумать об этом, как рыцарь Ордена Почернелого Динария открыл свою хитиновую пасть, испустил полный злобы трубный вопль и прыгнул мне в лицо.

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

Бывало в моей жизни такое, когда меняющий облик, одержимый демоном псих, вломившийся в окно, чтобы выцарапать мне лицо, представлялся мне ужасным, возмутительно неприятным сюрпризом.

Однако времена эти давным-давно прошли.