Маленькое Привидение

Но больше всего ему нравилось навещать своего старого друга филина Шуху. Тот жил позади замка, в дупле дуба, росшего на краю обрыва над рекой. Шуху радовался визитам Маленького Привидения. Филин был тоже ночным существом, спал днём, просыпался в полночь. Он был старым, очень мудрым и строго следил за тем, чтобы встретить гостя честь по чести. Филин Шуху любил, чтобы к нему относились с уважением. Даже Привиденчик не позволял себе тыкать другу.

Обычно Привиденчик усаживался на ветку рядом с филином, и они чудесно коротали время, рассказывая друг другу разные истории: длинные и короткие, старые и новые, весёлые и грустные, назидательные, для размышлений, — всё, что приходило им в голову.

Однажды ночью, когда Привиденчик появился на ветвях дуба, филин сказал:

— Помнится, вы собирались рассказать историю про шведского генерала. Кажется, его звали Борстензон?

— Торстенсон, — поправил Привиденчик, — Торстен Торстенсон.

— Так что с ним случилось?

— Вот уж поистине смешная история, — начал рассказ Привиденчик. — Случилось это триста двадцать четыре года тому назад. Нет, постойте, ровно триста двадцать пять лет исполнится в следующем месяце, двадцать седьмого июля как раз будет юбилей. Так вот, однажды здесь появился этот Торстенсон со своими шведами. Кавалерия, пехота, артиллерия, тысячи солдат и офицеров.

Они разбили лагерь вокруг замка и города, нарыли рвов, настроили укреплений. А потом подтащили свои проклятые пушки и открыли огонь по замку и городу.

— Представляю себе, как это было неприятно! — заметил сочувственно филин.

— «Неприятно» — не то слово! Это было ужасно. Пушки грохотали весь день и полночи. Обычно я сплю крепко, меня не так-то легко разбудить. Но тогда! Это было выше моих сил! Треск ружейных выстрелов, гул и грохот пушечных ядер, ударяющих по стенам… Я терпеливо сносил адский шум три дня и три ночи. Но моё терпение лопнуло.

— А разве вы могли что-то сделать?

— О да! Я крупно поговорил с этим Торстенсоном, появившись у него ночью в палатке. Высказал всё, что во мне накипело.

— Неужели его палатку не охраняли часовые?

— Конечно, там были часовые: лейтенант и двадцать, а может, даже двадцать пять солдат. Они выхватили сабли и копья и преградили мне дорогу. А лейтенант даже выстрелил в меня из пистолета. Но, как вы знаете, ни сабли, ни копья привидениям не страшны, а выстрелы не могут причинить вреда, они просто проходят сквозь меня, как сквозь дым или туман. Так что я беспрепятственно проник в палатку генерала.

— А что было в палатке?

— Пришлось наподдать жару этому Торстенсону! «Если тебе дорога жизнь, — пригрозил я ему, размахивая руками и отвратительно шипя, — повторяю: если тебе дорога твоя жизнь, немедленно снимай осаду, уводи своих солдат и никогда, слышишь, никогда здесь больше не появляйся».

— А что же генерал?

Он стоял босиком, в отороченной кружевами ночной рубашке, и стучал зубами от страха. Потом упал передо мной на колени и умолял о милосердии. «Пощади меня! — молил он. — Пощади! Я сделаю всё, что ты скажешь!» Я схватил его за шиворот и слегка потряс. «Надеюсь, ты выполнишь всё, что я велю, — потребовал я. — Рано утром уберёшься отсюда. И никогда сюда не вернёшься. Понятно? Н-и-к-о-г-д-а!»

— Здорово, чёрт подери! А что Торстенсон?

— Торстенсон повиновался. На следующее утро, двадцать седьмого июля, он убрался вместе со своей армией. Они удирали, и Торстенсон с маршальским жезлом в руках скакал впереди.

— И он точно больше никогда не возвращался?

— Действительно никогда! — хихикнул Привиденчик.

Не будем говорить о дневном свете!

Привиденчик закончил рассказ о шведском генерале Торстене Торстенсоне. Друзья немного помолчали. Они смотрели вниз — на долину, на реку, поблескивающую в лунном свете, на башни и остроконечные крыши Ойленберга, на флюгеры, крутые лестницы, балконы, фронтоны и эркеры. Видели редкие припозднившиеся огоньки, следили за тем, как те гаснут один за другим. Привиденчик вздохнул:

— Какая жалость, что я не могу посмотреть на город и реку при дневном свете! Вижу их только с сиянием луны.

Филин протестующе ухнул:

— Не будем говорить о дневном свете! У меня начинают болеть глаза, как только я о нём слышу. Считаю, что лунный свет достаточно ярок. Светлее ничего и не надо.

— А мне всё-таки хотелось бы посмотреть на мир днём, — настаивал Привиденчик. — Хотя бы разочек, чтобы понять разницу между днём и ночью. Это должно быть так интересно!

— Тьфу! — неодобрительно хмыкнул Шуху. — Вы — разумное Маленькое Привидение. Как вам пришла в голову такая мысль? Поверьте, дорогой друг, это ужасно! Однажды меня настиг в пути дневной свет, и одного этого раза достаточно!

Привиденчик встрепенулся:

— Я ничего об этом не знаю. Расскажите, господин Шуху, пожалуйста, расскажите!

Филин нахохлился, потом растопырил перья и два раза встряхнулся. Видно, ему нелегко было вспоминать.