Малец

— Почто нерадение проявил, — грозно сдвинул брови Гордон, причем с его акцентом и голосом это прозвучало так комично, что мне едва удалось сдержать улыбку.

— Петр Иванович, — я изобразил на лице великую муку. — Вот вы хорошо царя знаете, нешто он в такой скукотище развлечение найдет?

— Театр не развлечения ради, а поучение пользы для.

Блин еще один магистр Йода выискался, это же надо так слова в своем высказывании переставить.

— Это царя-то поучать? — округляю глаза.

— Кхм, — тут же закашлялся Гордон, и поправляется. — Поучение для подданных его, одобрить должен.

— Царь с дальней дороги прибудет, устанет от трудов, а мы его в праздник снова трудиться заставлять будем?

— Вижу, не внемлешь увещеваниям моим, — сделал заключение адмирал. — Упорство в своем нерадении проявляешь. Если так, то отправишься в Преображенское, там из тебя хорошего солдата воспитают.

Что? Меня, умом скорбного в солдаты? Вот гад. Однако надо срочно выкручиваться, с Гордона станется, не пожалеет.

— За что, господин адмирал? Я же дело говорю, государю отвлечься от дел надобно, отдохнуть. Не в вине же всегда спасение искать.

Ага, в глазах Патрика зажегся огонек интереса, видимо его сильно достало пьянство царя, и если есть возможность хоть один день обойтись без общества Бахуса, надо его использовать.

— Ты можешь предложить что-то превосходно? — тут же последовалп расплата за инакомыслие.

Так, есть подсечка, теперь надо не оплошать. Чего можно предложить? Игры? Нет, менталитет в эти времена у людей другой и то, что я могу предложить, вряд ли надолго заинтересует Петра. Сказки? Нет! Знаю, они ему понравятся, но для меня это будет фатально, не отпустит меня потом царь на вольные хлеба, так и останусь при нем в качестве придворного шута. Чем это кончается, мы знаем. Как это ни грустно, остаются пьесы, но только не скучнейшее пережёвывание библейской тематики, а что-нибудь веселое из бессмертных творений.

— Нужно ему что-нибудь веселое показать, комедию какую, чтобы если и не посмеялся, так хотя бы в душе возрадовался.

— Ну?

— Он же в Англии был, а там жил знаменитый поэт Уильям Шекспир, — эк его перекосило-то, судорожно пытаюсь понять отчего и тут вспомнил, что Патрик шотландец, а они вроде как до восемнадцатого века были независимыми, и вполне может статься, что англичан он не очень уважает, поэтому срочно вношу поправку: – Сей поэт высмеивал английскую знать в своих комедиях.

Ага, перекос резко уменьшился и лицо немного разгладилось, но видимо неприятие еще велико:

— Еще.

— Можно Лопе де Вега, испанец.

Я опять что-то не то сказал? Темнота снова отразилась на лице адмирала.

— Нет! Что есть у Шекспира?

Ага, наконец-то определился:

— Есть "Комедия ошибок", "Укрощение строптивой"

— Укрощение строптивой?

— Ага, там одна знатная дама была очень строптива, и отец в порыве негодования обещал выдать ее замуж за первого встречного. Ну, а дальше ей достался небогатый муж, который сумел воспитать ее в духе кротости и нежности.

— Это может быть поучительно и интересно, — задумался Гордон. — Откуда тебе сие известно?

— Э… я же из Иркутска, а там много ссыльных, вот они от скуки и…

Ё-мое, чего я несу-то, какие, нафиг, ссыльные иностранцы?

— Хорошо, — кивнул Патрик. — Расскажи.

Закончился мой пересказ сюжета вполне ожидаемо, Патрик решил поставить такую комедию у себя в доме, дабы повеселить молодого царя. На мое возражение, мол, для этого нужны хорошие актеры, было отвечено, что как раз в это время в Москве застряла труппа комедиантов, и они как нельзя лучше подойдут для исполнения задумки, а если возникнут какие-то заминки, то и с преображенского театра можно актеров выписать. Преображенского театра? Это те, кто сейчас скуку смертную репетируют?

Все, накрылся мой побег, пока я был никому не нужен, меня бы искать не стали, а теперь запрягли в дело и моя пропажа незаметно не пройдет. И специально для ревнителей искусства, естественно я не мог сделать стихотворный перевод, исходного текста перед глазами не наблюдалось, а если бы и нашли, то все равно, это серьезный длительный труд, а ни времени, ни возможности никто не даст, поэтому ставить будем все в прозе.

Да, еще один момент, в нашей литературе писалось, что иностранцы мылись редко и педикулез у них был нормальным явлением – ничего подобного, и мылись они в банях раз в неделю и с живностью в волосах боролись беспощадно. Правда бани у них были несколько странные, там больше мерзнешь, чем моешься, но это издержки просвещенного мнения, что пар сильно обжигает легкие и способствует возникновению болезней. Ну и глупцы, ведь так приятно избавиться от избытка шлаков в парилке, сам-то процесс не шибко приятный, зато потом, легкость необыкновенная в теле, кажется, дунет ветерок, и взлетишь, но тут главное не переусердствовать в погоне за здоровьем. А что из минусов, так это еда, все пресное какое-то, даже сало они засаливали без чеснока, а ведь так хочется иногда навернуть сальца засоленного с чесночком, да с ржаным хлебом, да с лучком-с… Не поймут убогие, как есть не поймут. Эх, доля моя сиротская, ничего, недолго терпеть осталось.

* * *