Малец

Конец мая, все чаще наведываюсь на гостиный двор, ожидая приезда купца Гандыбы, но видимо в этот раз ему не удалось проскочить до распутицы, скорее всего, приедет к середине июня. То есть уже после бунта стрельцов. Продразверстка, которую своей властью ввел Ромодановский, дала свои плоды – хлеба в Москве в свободной продаже не стало совсем. В других городах пожалуйста, правда цена подскочила раза в три от прежней, а вот в стольном граде только на складах под запись, причем норма на двор, без учета едоков. Сопиков, конечно попал на убыток, но не сильно, потихоньку, полегоньку, его запасы распродаются, никто же не мешает продавать не само зерно и хлеб, а нечто содержащее в основе своей муку. Это уже моя идея, когда я предложил купцу влезть в калашный ряд, он только руками замахал, мол, куда со свиным рылом? Спорить с ним не стал, однако на свои деньги закупил сахара, фунтов восемь и вместе с его женой и дочерями испекли торты и пирожные, да еще всяких пряников напекли по типу тульских. В отличие от нашего времени, когда в тортах и иных кондитерских изделиях сахара не жалеют, для этого времени избыток сладости был скорее недостатком, чем достоинством, поэтому мед и сахар добавляли с осторожностью. Наша пробная партия даже до лавки не дошла, раскупили по пути. Нельзя сказать, что такие изделия были в новинку для московских жителей, оказывается Немецкая слобода исправно поставляла различные сладости для состоятельных людей, но цена!!! А у нас все получилось достаточно демократично, главное было свои затраты отбить, ну и чуток прибыли не помешает. Бизнеса на этом особого не получится, это пока дефицит зерна можно без боязни дело свое делать, а как только кризис будет преодолен, конкуренты сразу вытеснят нас с рынка кондитерских изделий. А может быть, и нет – посмотрим, как оно еще повернется, ведь главные свои козыри решили пока не открывать. Но так или иначе, а кондитерский цех, в который мы превратили один из складов купца, работал в три смены, продукция распродавалась полностью и к радости Сопикова зерновые запасы, наконец, нашли применение. Кстати, насчет цеха, понимание необходимости чистоты у людей есть, вроде бы, но сколько нервов стоило заставить всех ходить в беленой одежде и обязательно мыть руки с щелоком.

В городе резко активизировалась нищета, и бандиты всех мастей обнаглели, голодно им, видите ли, стало, а они не привыкли пояса потуже затягивать. По городу один теперь ходить не рискую, постоянно меня сопровождают преображенцы, опять спасибо их "добрейшему" командиру, уж слишком лаком барчук, коим я сейчас выгляжу, для всей ненасытной бандитской братии. Один раз даже бравый вид моей охраны не смутил "работников ножа и топора", но тут уж я вовремя заметил опасность и резво кинулся за спину своей охраны, думал, там безопасней будет. Ошибся. Оказывается, сзади к ним уже подбирались двое гопников, дабы служивые не могли помешать остальным. Надо сказать мне повезло, как раз в этот день в охрану моей тушки поставили двух провинившихся собутыльников, видимо в наказание, ну и сами понимаете, какого было настроение служивых, когда маясь с похмелья, они были вынуждены таскаться за барчуком по всем торжищам. А народ там был крикливый, постоянно перед глазами мельтешащий и дополнительно на нервы действующий. Вот они и поправили эти свои нервы на лихом люде, пока я за их спинами отмахивался кнутом с вплетённой свинчаткой от двух наседающих гопников. Выстрелы из пистолей грохнули почти одновременно, а следом настала очередь палашей – людей солдаты Петра жалеть не стали. Грязно сработали. Брррр.

Совершенно неожиданно обо мне вспомнил князь, чтоб ему… видимо просветление наступило. Насколько я понял, Ромодановский пить не перестал, но печень такой нагрузки уже не выдерживала, а потому объем употребляемого ему пришлось резко снизить.

— Хватит тебе по лавкам бока пролеживать, — заявил он мне. — Любим говорил, ты сказок много знаешь, вот и расскажи чего, а я послушаю.

Блин, не было печали, а теперь будь добр этого старого алконафта сказками развлекать. Да-да, старого, на этот день князю пятьдесят восемь лет, для этого времени возраст более чем почтенный, а если учесть, что он вообще за малым не переживет всех ныне здравствующих небожителей, то можно сделать вывод, что со своей печенью он договориться сумеет. Ладно, будем считать, что своими сказками я буду отвлекать злобную личность от пыток и тем самым делать богоугодное дело.

Первые дни правитель Москвы развлекался один, но потом в слушатели добавились его домочадцы, дочери с супругой, тетки под стать хозяину, тот медведь здоровущий и они тоже "красотой" природой не обижены. Хорошо еще, что у Ромодановского дела были, так что эта общественная нагрузка оказалась не сильно обременительной.