Малец

— Побили, — подтвердил малец, — а вот под татар попали не только из-за распри князей. Татары что, прошлись набегом по Руси, награбили, сколько смогли, и схлынули. А вот тех князей, которые им покорились, это не устраивало, слишком много недовольных ими было, потому и поддерживали они власть татарскую после набега. А чтобы ни у кого сомнений не оставалось, придумали ярлыки на правление в Золотой Орде выкупать, вроде как подтверждение права на княжение.

И снова пошел сказ о том как зажирела Орда, распалась на части, как каждый хан пытался свою дань собирать и как надоело это русским князьям.

— Значит, — подытожил Любим, — битва на Куликовом поле сразу освободила Русь от татарских поборов?

— Нет, — тут же возразил Васька, — не сразу, татары еще долго дань собирали, но с этой битвы начался их исход с Руси.

— Что-то много ты наговорил про татар, — вставил свое слово Андрей, — видали мы их, так себе воины, неужели они могли Русь завоевать?

— Так себе? — Малец прищурил глаз. — Тогда в чем дело-то? Осталось только пройти лавой по степи, да вычистить всю нечисть татарскую.

Служивые рассмеялись:

— Ты извиняй их Андрей, — улыбнулся сотник, — но татары воины серьезные. Ты не смотри, что они только наскоком да из засады воюют, просто так им сподручнее, а так не каждый хороший воин может с татарином справиться. Только казаки должно обучены, а нам, против татар только пешим строем устоять можно.

Дня через три спина Андрея вошла в относительную норму, она уже не так ныла и ежедневные переходы в пятьдесят верст по зимней дороге перестали быть тягостью. Уже на четвертый день, когда он попытался снова по привычке передать поводья своего коня Ваське, сотник покачал головой и заявил, что с этого дня спутник сам должен обихаживать своего четвероного друга. Ну, что ж, этого следовало ожидать, поэтому Андрей даже не подумал возмущаться, просто занялся делом. А с Васькой он позже сдружился, то ли от того, что поговорить было не с кем, то ли от того, что подросток только на вид оказался мелковат, а так, если послушать его суждения, десять раз усомнишься в неразумности. Причем, несколько раз в пути им пришлось коротать ночь в лесу и то, как быстро малец обустраивал место ночевки, говорило о его большом опыте в этих делах. И откуда только?

В этот день отряд привычно переходил с рыси на шаг, внимательно следя, чтобы кони не оказались в запарке и в тоже время не остывали больше положенного.

— Обоз впереди идет, — сообщил Архип сотнику, указывая на следы, — верст через пять обойдем.

Любим кивнул и снова погрузился в свои мысли, однако спустя мгновение его обогнал малец и приблизился к Акиму, о чем они там говорили, сотник не слышал, но дозорный тут же повернул назад.

— Любим Матвеевич, похоже татарва за обозом увязалась.

— Откуда известно? — Встрепенулся сотник.

— Васька след разглядел.

— Показывай.

И действительно, когда вернулись назад, полверсты всего, на тропе, отходящей от дороги вглубь леса, четко отпечатались следы коня.

— А почему решил, что конь татарский?

— Правильно все Любим, татарский это конь, — подтвердил Архип, покосившись на мальца, натягивающего тетиву на лук, — у наших копыта чуть шире и передок не стерт. Татарские кони помельче и копыта у них тоньше, а что передок сточен, так это от того, что вынуждены корм из под снега выбивать.

— Может он один, — высказал предположение сотник и тут же понял, что сморозил глупость.

— А чего ему одному по лесам шляться. — Не стал Архип щадить самолюбие командира. — Этот на дорогу выходил, след проверял, да и сам наследил. Если они действительно за обозом идут, то по этой тропе к реке выйдут.

— Точно, — согласился с рассуждениями подчиненного Любим, — тогда выходит на реке они на обоз и нападут.

— Будем поспешать, или в обрат, подождем? Как бы на большой отряд не напороться.

— Поспешать будем, — решил сотник после недолгого раздумья, — был бы большой отряд, давно бы караванщиков побили, а раз следом идут, значит опасаются. Все по коням, рысью вдогон. Андрей с мальцом позади, в бой не встревать.

Шли на рысях около четырех верст, когда увидели впереди всадника галопом уходившего от отряда.

— Осади, — крикнул Любим Петру, сдуру решившему догнать татарина, — стрелой посечёт. Тут ватагой надо.