Малиновые облака

Григорий Якимович сразу признал в этом парне того, в синем джемпере, к кому припадала девушка в белой косынке. Но если на перроне он казался веселым, то сейчас его словно подменили. Наверно, он понял, с каким близким человеком попрощался на долгие-долгие месяцы.

Парни долго разглядывали ордена и медали Григория Якимовича, потом один не утерпел, осторожно прикоснулся к ним рукой.

— А вы, видать, немало повидали, отец? Тяжело было?

— Всякое было. Солдатская служба, сынок, тяжела, но почетна, — Григорий Якимович почувствовал себя необыкновенно хорошо среди этих незнакомых ребят. — Это такая же работа. Если любишь свое дело, оно принесет тебе радость. Вот и служба такая же. И радость испытаешь, и горесть встретишь.

— Я понял, — задумчиво сказал парень в синем джемпере. — А долго вы воевали?

— Два года. Больше не пришлось — валялся по госпиталям. В одном вот руку отрезали, в другом даже без ног хотели оставить. Спасибо девушке — спасла меня.

Кругом притихли. Подумали, наверное, что старый солдат начнет рассказывать самое интересное из своей жизни, но Григорий Якимович неожиданно умолк. Расспрашивать его ребятам показалось неудобно, и они тоже молчали.

— Вот у Васи, — сказал наконец кто-то, показывая на парня в синем джемпере, — девушка осталась. Обещала ждать. Как вы думаете, дождется она его?

Григорий Якимович посмотрел на Васю.

— Обязательно дождется! Надо только верить. Без веры служить тяжело… Ну, мне пора, засиделся я. Не серчайте уж.

— Подождите, отец, за встречу такую не грех и выпить!

— Это можно, — согласился Григорий Якимович. — Я сейчас схожу. В честь вашего отъезда.

— Не надо. У нас свое есть.

Быстро нашли кружку, откупорили бутылку вина.

— Хорошо служите, ребята, не срамите отцов своих и дедов! — торжественно проговорил Григорий Якимович и выпил.

Или оттого, что давно не пил, или от болезни, которая только на время притихла, но вино быстро ударило в голову. Ребята, конечно, заметили это, но ничего не сказали. Подав палку, бережно проводили до купе.

Но Григорию Якимовичу не хотелось спать. Он лежал с открытыми глазами и пытался вспомнить что-то давно минувшее… Воспоминание это присутствовало рядом с ним, а вот в голову никак не шло. Бывает же такое!

Вдруг глазам его представилась девушка в белой косынке, и в тот же миг вспомнил все, будто спрессованные временем в клубок события положили ему на ладонь. И вот он увидел рядом с незнакомой девушкой в белой косынке свою жену Надюшу. Хотя на лицо они и не были похожи, но по характеру и теплоте души они, вероятно, близнецы.

Как же он сразу не догадался об этом? Ведь эта девушка — его Надя в молодости.

6

Григорий Якимович сказал ребятам, что воевать ему пришлось всего два года. А чего стоили ему эти первые два года войны?! Они были самыми страшными и тяжелыми. Григорий Якимович и запомнил отчетливо только эти два года. А потом — были госпитали, один, другой, третий. И казалось тогда ему, что жизнь его остановилась… пока не встретил Надю.

Особенно сохранился в памяти его последний бой. Проходили мост через безымянную речку, и командир роты сказал:

— Вот здесь на какое-то время надо задержать немцев… Я не могу приказывать. Кто согласен остаться добровольно?

Бойцы понимали: тот, кто останется, не вернется. Все предельно ясно, идешь на верную смерть, и жить осталось всего день или даже несколько часов. Солдаты стояли молча, каждый задавал себе вопрос, способен ли он выполнить такое задание, не дрогнет ли?

— Я останусь, — вперед вышел Григорий Семенов.

— Спасибо, — сказал командир и обнял его.

Сейчас бы, спустя много лет, спросить у Григория Якимовича: «Как же ты не побоялся остаться один? Неужели тебе не дорога была твоя жизнь?» Конечно, каждому хочется жить, никто добровольно и глупо не собирается умирать. Но кроме жизни есть нечто более дорогое и ценное: правда, доверие товарищей, долг перед Родиной. Эти святые истины выше смерти. И люди, ставшие солдатами, идут навстречу смерти, бросаются со связкой гранат под немецкие танки, направляют горящий самолет на скопления вражеских машин.

Когда Григорий Семенов сказал «я останусь», на раздумывание у него не было времени. Такие дела решаются быстро, на одном дыхании. Конечно, он побледнел тогда, но надо же было кому-нибудь остаться. Война — это тоже работа.

Танки приближались к мосту медленно, не торопясь. Очевидно, немцы думали, что советских солдат здесь уже нет. В открытой башне переднего танка во весь рост стоял немецкий офицер. Григорий вскочил, как только танк въехал на мост, и швырнул гранату в открытую башню. Внутри танка раздался сильный взрыв. Другую гранату Григорий бросил под гусеницу. Танк остановился, на него наскочил следующий, и мост начал оседать. Григорий успел заметить, как головной танк круто заваливается, вот-вот рухнет в воду… Но в это мгновение раздалась автоматная очередь, и он, взмахнув рукой, упал на землю…