Малолетка

Ох, да неужели он к Пахому меня ревновать будет? Сумасшедший.

– Ну… Да. Пахома же Геной зовут, – улыбнулась, но Макар моей радости, похоже, не разделял.

Схватил меня за запястье и крепко сжал, прям до боли. Я ойкнула и попыталась вырвать руку, но Макар уже, видимо, окреп. Потянул меня на себя и, едва скривившись от боли, когда я упала на его рану, приблизил своё лицо к моему.

– А вы, я смотрю, подружились, да?

Значит, всё-таки приревновал. Дурачок. Даже обидно немного стало. Он ведь знает, как сильно я ждала его возвращения, видит, как сильно по нему скучала. И, надо же, такие глупости себе в голову вбил.

– Прекрати… У нас выбора не было. Мы ради тебя помирились… Да и какой смысл нам ругаться?

Макар медленно кивнул, продолжая гипнотизировать меня своим потемневшим взглядом.

– Правильно, моя хорошая, нет смысла. Вы же не хотите, чтобы я вас наказал.

Мне показалось или он действительно говорил одно, а имел в виду совершенно другое? По спине пробежался холодок, а за ним табун мурашек.

– Макар, мы не…

– Т-с-с-с, – приложил указательный палец к моим губам, а вторая его рука сжала моё бедро. – Иди ко мне, сладкая девочка. Хочу тебя, сил нет.

Я взвизгнула и открыла рот, чтобы объяснить ему, отчего в действительности у него нет сил, но Лавров тут же опроверг все мои невысказанные доводы, подтянув меня на себя и, превозмогая боль, усадил сверху.

– Макар!

– Тихо, сказал! – шикнул, как на несмышленое дитя и, задрав мою юбку (и зачем только я её напялила?), пальцами разодрал колготки на промежности и сдвинул трусики в сторону. – Не дергайся, Ась, я ж не железный. Бля-я-ядь! – рыкнул от боли, когда я попыталась соскользнуть с него и рывком усадил обратно.

На нём были пижамные штаны, которые я утром с такой заботой помогала надеть этому «беспомощному». Дёрнул их вниз, когда я снова попробовала подняться и, освободив свой немалый член, потянул меня на него.

Потёрся головкой у входа и из моей груди вырвался стон.

– Макар…

– Да, моя хорошая. Да, красивая. Давай, пусти меня в себя. Как хочу твою сладкую дырочку!

Я густо покраснела от его слов и… неловко опустилась на горячий, твёрдый член. Он вошёл в меня тяжело, даже несмотря на то, что смазки было предостаточно.

– Какая тесная, бля-я-я…

Это было грязно, стыдно, пошло… Никогда ещё не чувствовала себя такой развязной и бессовестной, но как же хорошо было ощущать его внутри. Как жарко и до крика сладостно.

А Макар что-то прошептал и толкнулся в меня до упора. Так, что тут же потеряла связь с реальным миром и закричала, но мужская ладонь накрыла мои губы и следующий толчок заставил меня заскулить.

– Моя девочка сладенькая! Моя! – несколько быстрых движений его внутри меня и взорвался тот самый ком, что заставлял кричать от мучительно-сладкой боли.

– Ой, мамочки-и-и-и! – вскрикнул женский голос позади, а я от неожиданности взвизгнула и легла Макару на грудь.

В мыслях пронеслось, что это, наверное, медсестра пришла ставить капельницу… Позор какой!

– Вон нахрен отсюда! – гаркнул над моей головой Лавров и я услышала хлопок двери.

Толчки внутри меня возобновились и стали глубже, яростнее, жарче, а я задохнулась от смущения и наслаждения.

Глава 27

Прошёл месяц с тех пор, как Макар вышел из комы и посмотрел на свою жизнь по-другому. Нет, он не стал вдруг паинькой и законопослушным гражданином. Не побежал вымаливать прощения у всех, кого когда-либо обидел. Более того, тем, кого он обидел – уже давно всё равно. Но начал жить жадно, как будто постоянно голоден и вырывает куски у судьбы. Выгрызает зубами. Алчно и рыча, как дикий зверь, что вгрызается в окоченелый труп своей добычи. О тех, кто покушался на его жизнь и чуть не лишил жизни Асю, долго ещё будут говорить СМИ. Вернее, об их останках, найденных на городской свалке. И плевать, что это были опричники мэра. Лавров встал на ноги так, что даже сам глава города не посмеет дёрнуться в его сторону.

Ася же всё так же витала в облаках, полностью отдав себя Лавру на попечение. И он сдержал своё слово, данное ещё тогда, в старенькой коммуналке. Он сделал её счастливой. И себя. Опутывая малышку своей страстью и темпераментом, как удав опутывает жертву своими кольцами, он оградил Асю от всего, что по его мнению было недостойно его девочки. Оградил от окружающего мира и полностью сосредоточил на себе.

Старик больше не был преградой, а та подружка, что появилась у Аси, когда они были в больнице не несла никакой угрозы – уж эту медсестричку Пахом проверил вдоль и поперек. И не только проверил. Макар с Асей застукали их в перевязочной, где Гена разложил бедную девушку прямо на перевязочной кушетке.

С появлением в больнице Пахома и Лавра девки хоть краситься начали. О сексе вспомнили, опять же. Чем плохо?

Правда, Асенька долго ещё смущалась, вспоминая, как Макар поимел её в тот же день, как из комы вышел, а медсёстры эту быль, наверное, ещё лет десять рассказывать будут.